Тигры Редфернов (Торн) - страница 122

– Не рады встрече? – осведомился он. Дверь распахнулась, и весь проем заполнил собой такой здоровенный детина, какого комиссар в жизни не видел. Огромный, на полторы головы выше самого Бреннона, бронзово-смуглый, с черной кудрявой бородищей кустом.

Комиссар едва успел схватиться за револьвер, как вдруг прямо с рук бритого потекли оранжевые узоры. Зрелище было до того гнусным, что Натан по деревенской привычке едва не плюнул под ноги колдуну. Оранжевые щупальца добрались до комиссара и с шипением отдернулись.

Бреннон выхватил из кобуры оружие, и тут в шею что-то впилось. Комиссар выдернул черную длинную иголку, но в руку вмиг вонзилась еще одна. Великан снова поднес к губам трубку, а Натан, вспомнив, с чем имеет дело, выстрелил. Но яд уже начал действовать – руку от тяжести револьвера повело, пуля разнесла фарфоровую вазу, а пол под ногами поплыл. Комиссар бросился на бритого гада. Тот увернулся, Бреннон ухватился за спинку софы и замотал головой, пытаясь разогнать туман в глазах. Каюта закачалась перед ним, колени подогнулись, и Натан осел на пол. Последнее, что он различил – склоняющаяся над ним массивная бородатая фигура.

13 сентября

Натан очнулся от качки и запаха – или, точнее, от вони и качки. Эта затхлая трюмная вонь была знакома ему с восемнадцати лет, когда набранных рекрутов сгоняли, как скот, в трюмы имперских кораблей, отправляющихся в Мазандран. Все эти скрипы, и скрежеты, и потрескивания, и плеск воды, и тусклый свет лампы, болтающейся в такт качке, и спертый воздух – все как на имперском фрегате, в брюхе которого Бреннон провел самые гнусные месяцы своей жизни.

Комиссар, кряхтя, сел и схватился за голову. Башка трещала так, словно вот-вот развалится. Сжимая череп, чтоб не раскололся, Натан обвел мутным взглядом окружающий мир. Мир был ограничен то ли клеткой, то ли решеткой; справа – ведро, впереди – дверь с замком. Сам комиссар сидел на тюфяке, в ногах лежало свернутое одеяло, с другого конца умостилась плоская, как камень, подушка.

«Комфорт, мать его», – подумал Бреннон.

Разумеется, с него сняли и сюртук, и жилет, и кобуру с револьвером, и ножны с акрамом. Комиссар встал и, держась за дощатую стенку, дошел до решетки. Выглянул (но едва рассмотрел во мраке лестницу из трюма на палубу), повернул голову и вцепился в решетку. В соседней клетке обнаружился Редферн, сидевший у стенки и поглаживающий по голове и плечам спящую Маргарет; рука девушки, обнаженная до локтя, обвивала его талию.

– Смотрите, – с нежностью сказал Редферн, – спит, как котенок.

На миг Натан перестал различать окружающее, сконцентрировавшись на Пегги. Он видел только оторванный рукав, синяки на ее руке, ссадину на щеке и… и… о господи! О боже!