Сердце Маргарет екнуло. Неужели опять?! Опять ему достанется из-за нее!.. Ну почему, почему он ничего не говорит про этот проклятый процесс, чтобы хотя бы потянуть время, уцелеть, ведь не станет же Рагнихотри проводить обращение прямо на корабле!
– Энджел!..
– Испугалась, мразь? – глумливо спросил Кёлер. – Поняла, чем пахнет? Только уже поздно!
– Может, скажешь чего? – вкрадчиво обратился к Редферну другой моряк. – Хотя бы ради девки?
Энджел не ответил, не сводя глаз с Маргарет.
– Че, так и будешь молчать?
«Будет», – вдруг поняла Маргарет. Он никогда ничего им не скажет. Ни одного слова, ни звука, даже ради собственного спасения. Ну почему?!
Матросы разорвали на Редферне рубашку, и, пока двое прижимали его к спинке стула, охромевший моряк плашмя вдавил ему в грудь раскаленный докрасна конец кочерги. Раздалось шипение, Маргарет судорожно вдохнула запах горелого мяса и вскрикнула:
– Нет!
Энджел молчал, только хрустнула спинка стула, когда он в нее вжался.
– Девку лучше со спины прижечь, – добродушно заметил один из матросов. – Сиськи-то еще помять охота.
– Шмальц, еще! – крикнул Кёлер.
Хромой, ругнувшись, потер колено, перевернул кочергу и прижал ее пониже первого ожога. Маргарет слабо всхлипнула и повисла на руке Кёлера.
– Че молчишь-то? – спросил хромой. – Давай скажи чего.
«Дурак!» – в отчаянии подумала Маргарет, но почему-то – еще и с бесконечной нежностью. Он никогда не уступит, идиот, безумный Редферн, и потому они до сих пор его опасаются – Кёлер вздрагивал всякий раз, когда Энджел смотрел на нее. Чуял, пес, кого должен бояться!
– Давай, говори уже! Ну?!
Под раскаленным металлом кожа снова зашипела. Маргарет дернулась. А ради нее?! Что, если ради нее они заставят Энджела наконец заговорить с ними?! Она умоляюще уставилась на учителя: он полулежал на стуле, запрокинув голову, прикрыв глаза, и тяжело дышал. Над ним навис моряк с пыщущей жаром кочергой.
– Ну! Скажи чего-нибудь! Хватит молчать!
Палач прижал кочергу к ребрам Энджела и яростно выругался. Редферн открыл глаза, перевел взгляд на Шмальца и оскалился.
– Сучий потрох! – зарычал тот и вдавил кочергу поперек ожогов на груди. У Энджела вырвался долгий свистящий вздох. – Черт! Уже остыла!
– Дай сюда, – вдруг потребовал Кёлер. Он защелкнул нож, сунул его в карман и взял кочергу.
Маргарет тихонько перевела дух и понемногу перенесла вес на правую ногу, чтобы пнуть его левой.
– Смотри, – угрожающе сказал Кёлер и поднес к груди Маргарет кочергу. Девушку обдало жаром, и она зажмурилась. – Смотри, я предупреждал!
«Боже мой!»
– Вот ублюдок! Держи его, держи! Сука, щас вырвется!