Бреннон тяжело вздохнул.
– Ну хорошо, кто-то оттуда хочет, а нам что делать? Вымыть департамент с мылом, поставить цветочки, расстелить шелковые ковры, организовать танец семи покрывал?
– Вы – собирайте чемодан, – сурово цыкнул Бройд. – Поедете со мной в столицу, встречать.
– Я?! – Комиссар подавился воплем «За что?» и умоляюще уставился на шефа. – Зачем?
– Бирн останется за старшего в вашем отделе.
«Опять?!» – отразилось на физиономии несчастного.
– Всем все ясно? Свободны. Поезд завтра в три сорок пополудни. Билет получите утром в экспедиции.
– Да, сэр, – глухо буркнул Бреннон, положил письмо на стол и оставил шефа наедине с сигарой; Бирн, излучая глубокую тоску, последовал за комиссаром.
* * *
– Мне кажется, вы не в настроении, – проницательно заметил Лонгсдейл; пес повернулся к комиссару в ожидании ответа.
– Угу, – пробурчал Бреннон и окинул кабинет страдальческим взглядом. Родное, можно сказать, гнездо! Они тут еще с первым комиссаром собственноручно стены красили и потолок белили! После революции, в сорок пятом-то году, где было маляров и штукатуров взять…
– У вас неприятности?
Натан упал в кресло и мрачно уставился на джентльмена с собакой.
– Как мы им это все объясним? – Он ткнул пальцем в элегантную фигуру консультанта и пушистую – пса. – Вот это все?
– Что объясним? Кому?
Бреннон, не жалея эпитетов, поведал Лонгсдейлу о грядущем нашествии. На кайзера комиссару было в общем и целом плевать, но кто их просил лезть сюда буквально ногами?!
– Почему вы думаете, что доргернская полиция никогда не сталкивалась с вмешательствами? – спросил консультант, явно стараясь утешить. Пес положил морду на подлокотник кресла и посопел в знак поддержки. Бреннон горестно фыркнул:
– Они, может, и сталкивались, да только вряд ли этот Штрауб лично гонял ифритов. Если Редферн не врет, вас таких всего-то сто двадцать семь, и увидеть вас можно реже, чем снег в июле.
– Да, – задумчиво кивнул Лонгсдейл, – нас не очень много. Ну так и не рассказывайте.
– Как? Непременно кто-нибудь проболтается! Хорошо еще, – добавил комиссар, смерив двуединую сущность, которую представляли собой человек и пес, тяжелым взором, – что мы вам ничего не платим и в учетных бумагах вы у нас не числитесь.
– Но разве вам не лестно, что вашу полицейскую систему так высоко оценили?
– Ну, может, – пробурчал комиссар. – Есть немного. Но сюда-то зачем переться?
Лонгсдейл поразмыслил.
– Скажите, могу ли я, чтобы развеять ваше недовольство, пригласить вас в театр?
– Чего?! – поперхнулся Бреннон. – Это еще зачем?!
Пес ехидно фыркнул.