Папа звонит в детский дом имени Уинстона Черчилля и говорит, что Мэнни у нас.
Меня немедленно откидывает обратно к тому ощущению, которое было у меня с утра, когда я проснулась.
Где я?
Я сплю?
Реальный ли это мир, и если да, то как мне в этом убедиться?
Так что я начинаю проверять. Папины борода и татуировки – на месте. Пластиковые упаковки молока – на месте. Всё как раньше. Стены моей спальни правильного цвета. Фото из Эдинбурга в туалете: там я, мама, папа. Кузен Зак. Алекс-девочка. Всё правильно.
– Мы так волновались, – всё повторяет мама, в перерывах обнимая меня. – Ох, это я виновата. Мы с твоим папой вцепились друг другу в глотки…
– О чём ты думала, Уилла? – Папа спрашивает меня, но смотрит на Мэнни. Очевидно, все винят именно его.
Всё новые и новые вопросы. Почему я пошла с ним в пещеру? Это он предложил?
Я узнала, что Алекс – примерно впервые в своей жизни – зашла в мою комнату проведать меня. Увидев, что меня нет на месте, она попыталась мне позвонить, но, ясное дело, не дозвонилась: телефон я оставила рядом с кроватью. Так что она позвонила родителям, и они тут же помчались домой и начали поиски. Мама с папой поехали на север, к Блиту; Алекс на велике – на юг, к Тайнмуту.
Алекс увидела, как мы идём в пещеру, когда начался прилив. Она нам кричала. Я не услышала. Потом они подняли тревогу, позвонив добровольцам из береговой охраны – у них были ночные учения возле маяка Святой Марии, так что они прибыли буквально через несколько минут, а то бы…
Мне уже говорили это, отрывками, пока я сидела на задней подножке фургона, но я тогда поняла не всё. Когда папа пересказывает всё заново – это словно лунный свет пробивается сквозь тучи.
– Погоди, – говорю я. – Они прибыли через несколько… минут?
Мы в гостиной: я, Мэнни, мама, папа и Алекс. Я сняла мокрую одежду и теперь сижу в старом пушистом кигуруми Алекс и пью горячее молоко из своей любимой кружки. Мэнни тоже подыскали какую-то сухую одежду.
Я всё думаю – минут?
– Да, – отвечает мама, промокая глаза. – Вам очень повезло. Вас быстро вытащили. Прилив в этой бухте такой опасный…
– Но… но сколько нас не было? Какой сегодня день?
– Уилла, это всё случилось за, ну – последний час или около того, – хмурясь, говорит папа. А потом снова спрашивает: – О чём вы только думали?
Я встречаюсь взглядом с Мэнни – он явно думает о том же, о чём я.
Но нас не было целый день.
Как именно всё это объяснить, я не очень понимаю. Я делаю глоток молока. Бедной маме становится страшно при одной только мысли о том, что могло случиться; папа отвечает на звонки из береговой охраны и теперь вот из полиции. Сестра почти ничего не сказала. Я перевожу взгляд с неё на каминную полку: маленькое святилище брата, которого я лишилась.