По крайней мере, он честен. Через несколько мгновений телефон снова вибрирует:
Мыж друг друга поддержым, да?
Я немедленно отвечаю:
Я пыталась говорить с мамой, папой и Алекс о том, что случилось. Старалась, чтобы голос звучал настолько спокойно и взвешенно, как только возможно, но это не помогало. Мама всё твердит, что мне станет лучше, если я просто признаю, что меня сбили с толку. Папа всё талдычит, что не нужно покрывать Мэнни.
Завтра из Лидса должны приехать бабуля с дедулей. После ужина мама говорит мне:
– Уилла, сделай-ка мне одолжение, а? Не говори про то, что… ну, ты знаешь, что якобы с тобой случилось… бабуле. Она только переволнуется.
Тогда-то я и не выдерживаю, как резинка, которую слишком сильно растягивали.
– Ты хочешь сказать – про то, что на самом деле со мной случилось?
Мама вздыхает.
– Не вздыхай так, мам! – всхлипываю я и опять повторяю: – Я говорю правду!
Я вскакиваю, подхожу к камину и беру фото малыша Александра.
– Всё дело в этом, правда? Ты не можешь вынести того факта, что я его видела! Что я знаю, что в каком-то другом измерении он жив! Тебе завидно!
На миг воцаряется тишина. Потом мама опускается на диван, и её лицо сморщивается.
Папа это услышал и принёсся из своего кабинета.
– Довольно, Уилла! Ты ведёшь себя жестоко, и пора бы уже забыть об этой нелепой истории – прямо сейчас, ты меня поняла?
Мы стоим лицом друг к другу, тяжело дыша от переживаний. Он стискивает губы в тонкую белую линию, закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Низким, нарочито спокойным голосом он говорит:
– Думаю, тебе следует извиниться перед мамой. Нам и так хватает стресса из-за «Счастливой Страны», а ты только подливаешь масла в огонь.
Я смотрю на маму – она сидит на диване, подбородок трясётся, глаза влажные.
Я тут же жалею, что была так резка. Вряд ли кому-то нравится доводить свою маму до слёз. Но я до сих пор не могу понять: как правда может причинить столько боли?
Я сажусь с мамой рядом и обнимаю её.
– Прости, мам, мне очень жаль, – говорю я.
Она шмыгает носом и обнимает меня в ответ.
– Знаю, дружок. Тебе сейчас непросто, – отвечает она и целует меня в макушку. – Просто знаешь, все эти разговоры о малыше Александре… Если бы я смогла поверить, что это правда, всё было бы в порядке. Честно говоря, я думаю, что если бы это было правдой, мне бы это даже понравилось, понимаешь? Было бы приятно и радостно знать, что в каком-то… другом мире или где-то там мой бедный малыш выжил. Но делать вид? Это совсем не помогает, Уилла. Совсем.