Она обнимает меня напоследок, и я понимаю, что она хочет этим сказать: «Я больше ничего не хочу об этом слышать».
И всё же в голове у меня начинает формироваться одна идея.
Над высокой живой изгородью Моди поднимается тонкий завиток дыма – верный признак того, что у неё топится буржуйка, а это обычно означает горячий шоколад.
– Сегодня кой-чего особенное, – говорит Моди, даже не оборачиваясь. Я внезапно вспоминаю последний раз, когда поприветствовала её, ткнув пальцем в ягодицу, и на миг задумываюсь, она ли это, но беспокоюсь я зря. Моди стоит над кастрюлькой с молоком в своём открытом сарае. – Только что получила. Восьмидесятипроцентный, органический, с Эквадора. Тебе может показаться горьковатым, моя милая, но мы добавим сахарку, если захочешь. – Она разламывает плитку и кидает несколько кусочков в молоко, а потом ставит кастрюльку поближе к огню и вручает мне деревянную мутовку.
Не успеваю я ничего сказать, как она продолжает:
– Ну и приключеньице же тебе выпало, Уилла, и тому махонькому пареньку, который с тобой был. Это…
Я перестаю помешивать.
– Так ты слышала?
Моди складывает руки под грудью.
– О да. Твой папа рассказывал, когда мы с утра чинили прохудившийся бойлер. Было ясно, что он не собирался пересказывать всё в подробностях, так что я знаю всё только из вторых рук. Хотя мне бы хотелось услышать из первых – знаешь, из уст очевидца. Не забывай следить за молоком – мы же не хотим, чтоб всё пригорело.
Я отодвигаю кастрюльку от огня и помешиваю ещё немного. Насыщенный аромат шоколада смешивается с древесным дымом. Я разливаю пенящийся шоколад по кружкам и усаживаюсь на свой обычный ящик с подушками, а Аристотель устраивается возле моих ног.
Поглаживая кота и попивая шоколад, я рассказываю Моди всё то же, что рассказала всем.
В отличие от всех, Моди не перебивает меня – ни разу. Просто сидит, потягивает из кружки, давая мне говорить всё, что я считаю нужным, и делать паузы, и исправлять саму себя, кивает и слушает так внимательно, будто у неё есть всё время мира.
Когда я дохожу до момента со Вселенной Вне Войны, она слегка приподнимает седые брови над оправой очков, но по-прежнему ничего не говорит.
– …а теперь все думают, что я чокнулась. Искажённо воспринимаю реальность. Или просто вру по приколу, не знаю. И что с моей стороны вообще глупо было туда лезть, они винят Мэнни, что он на меня плохо влияет…
Моди допивает шоколад, довольно причмокнув, а потом встаёт.
– Ты идёшь?