Но несмотря на то что в моем подавленном состоянии для меня было бы естественным отвергнуть подобный ход событий, мне никак не удавалось осмыслить то откровенное неудовольствие, с которым мой друг впускал меня в свой мир. Если ему это не нравилось, в его воле было это прекратить, однако этот странный человек продолжал выслушивать мои истории, неизменно пренебрежительно третируя меня как дурака и полного идиота и в конце концов всякий раз впадая в ярость. Я думаю, что, возможно, в те дни Кёгокудо по какой-то причине нравилось выходить из себя.
В результате же я настолько увлекся его рассуждениями и всем происходящим, что и сам не заметил, как излечился от своей депрессии. Теперь, оглядываясь назад, я вынужден признать, что мой эксцентричный друг был определенно самым действенным из возможных лекарств для человека вроде меня, страдавшего приступами клинического уныния, – человека, чьи чувства и эмоции как будто погрузились в глубокий сон, а интерес к внешнему миру ослабел и зачах.
Наши пространные беседы завораживали меня. Кёгокудо обладал поистине энциклопедическими познаниями во множестве сфер, не имевших никакого касательства к повседневной жизни. В особенности хорошо он был осведомлен в области религий, обычаев и фольклорных традиций самых разных народов мира. Буддизм, христианство, ислам, конфуцианство, даосизм, даже таинственная практика гадания оммёдо[7] и аскетичное учение сюгэндо[8] – его страсть к подобным вещам поистине не имела границ, и своими рассказами он всегда пробуждал мой интерес. Я же мог предложить ему в благодарность мои познания в неврологии, психиатрии и психологии, которые получил в период лечения от депрессии.
Нас нередко можно было застать за длительными эмоциональными спорами по поводу зачастую смутных и малоизвестных предметов, которые выбирал для обсуждения то один, то другой. И хотя наши разговоры, вне всяких сомнений, сильно отличались от обычных студенческих бесед, в которых молодые люди обсуждают всякие злободневные темы, – когда нам недоставало подручного материала, который был у всех на устах, мы добирали широтой горизонта: нас интересовало буквально все, начиная от политики и заканчивая особенностями разведения золотых рыбок или обсуждения внешности симпатичной официантки в местной забегаловке, – в ход шло все без исключения.
Но это было давно, когда мы были молоды.
С тех пор прошло больше десяти лет.
Двумя годами ранее я женился и переехал в мой нынешний дом, одновременно оставив исследования слизевиков, которые проводил со времен окончания университета, чтобы сосредоточиться на литературных занятиях, которым до той поры я уделял самое мизерное время. В тот же период Кёгокудо оставил свою должность преподавателя в старшей школе