Придя в себя после ужаса, вызванного несчастным случаем, Сен-Обер выразил удивление по поводу внезапного появления Валанкура, и тот объяснил свой поступок следующим образом:
– Вы, месье, пробудили во мне интерес к обществу. Расставшись с вами, я ощутил одиночество. Поскольку ничто не ограничивало моей свободы передвижения, я решил поехать этой дорогой и насладиться романтичными видами. – На миг задумавшись, он добавил: – К тому же – почему бы не признаться? – я надеялся вас догнать.
– А я в свою очередь оказал неожиданный прием, – ответил Сен-Обер, все еще переживавший из-за собственной поспешности в действиях.
Валанкур, дабы не расстраивать спутников и избавить их от тревоги и чувства вины, боролся с болью и старался говорить весело. Эмили все время молчала, отвечая лишь на прямые вопросы, причем при каждом обращении к ней голос Валанкура по-прежнему красноречиво дрожал.
Они подъехали к костру уже так близко, что теперь различили движущихся вокруг него людей с дикими лицами, хорошо заметными в свете пламени. Это был один из многочисленных цыганских таборов, которые в то время кочевали по Пиренеям, часто промышляя разбоем и грабежом. Языки пламени придавали сцене романтический характер, отбрасывая красные отсветы на ближайшие скалы и деревья, но оставляя в глубокой тени окружающее пространство, куда боялся проникнуть осторожный взгляд.
Цыгане готовили еду. Над костром висел большой котел, рядом суетились несколько фигур. Неподалеку виднелось подобие шатра, возле которого играли дети и собаки. Сомнений в опасности не оставалось. Валанкур молча положил руку на один из пистолетов Сен-Обера, он сам достал другой и приказал Мишелю ехать как можно быстрее. К счастью, обошлось без неприятных последствий. Очевидно, цыгане не были готовы к стремительным действиям и больше интересовались ужином, чем припозднившимися путешественниками.
Проехав в темноте еще полторы мили, путники наконец прибыли в Божё и остановились возле единственной в городке гостиницы. Конечно, она выглядела лучше тех жилищ, что довелось встретить в горах, но все же не дотягивала до мало-мальски приличной для ночлега.
Немедленно послали за местным лекарем, если можно так назвать того, кто пользовал не только людей, но и лошадей, а так же брил и вправлял кости. Добрый человек осмотрел рану и, убедившись, что пуля прошла навылет, перевязал руку, предписав раненому соблюдать покой. Впрочем, подчиняться тот не собирался.
Воспрянув духом, Валанкур с готовностью завел беседу со спутниками, и те, обрадовавшись, что опасность миновала, весело поддержали разговор. Несмотря на поздний час, Сен-Обер отправился вместе с хозяином гостиницы купить к ужину мяса. Эмили некоторое время занималась обустройством в комнате, которая превзошла ее ожидания, но теперь вернулась, чтобы составить компанию Валанкуру. Они беседовали об удивительном крае, по которому пролегал их путь, о необыкновенных растениях, о поэзии и Сен-Обере: об отце Эмили всегда говорила и слушала с особым интересом и нескрываемым удовольствием.