– Воздух здесь свежее. Должно быть, это коридор.
Враги пугали этого героя меньше, чем темнота, и он старался поддержать мужество рассуждениями с самим собой. Превозмогая страх, Верецци продолжал осторожно двигаться к комнате Эмили, очевидно забыв, что в темноте ей не составит труда спрятаться, пусть даже в спальне. Как всякий нетрезвый человек, он упрямо следовал за овладевшей воображением идеей.
Едва шаги его стали стихать, Эмили покинула убежище и осторожно двинулась в противоположном направлении в надежде свернуть в первое попавшееся по пути ответвление. Однако, прежде чем это случилось, стены осветились. Оглянувшись, она увидела, что Верецци направляется к ее комнате, и свернула в открывшийся слева проход, надеясь, что осталась незамеченной. Но уже в следующий миг в дальнем конце этого узкого коридора тоже мелькнул свет. Остановившись в нерешительности, Эмили поняла, что это идет Аннет, и бросилась ей навстречу, чтобы предупредить любую неосторожность, но не успела: узнав госпожу, горничная радостно воскликнула и взволнованно заговорила. Успокоить ее удалось не сразу, так же как и освободиться из крепких объятий. Когда же наконец Эмили сумела объяснить, в чем дело, обе поспешили в комнату Аннет, в дальний конец замка. Впрочем, никакой страх не мог заставить горничную молчать.
– Ах, дорогая мадемуазель! – тараторила она. – Какого ужаса я здесь натерпелась! Сто раз думала, что умру! Уже и не надеялась снова вас увидеть! В жизни никому не радовалась так, как вам сейчас!
– Тише! – шепотом перебила ее Эмили. – За нами идут: я слышу шаги!
– Нет, мадемуазель, – возразила Аннет. – Просто где-то закрыли дверь. По этим сводчатым коридорам звук летит так, что постоянно обманываешься: стоит только кашлянуть или что-нибудь сказать, сразу разносится такой шум, как будто выстрелила пушка.
– Значит, надо молчать, – решила Эмили. – Прошу, пока не придем в твою комнату, не произноси ни слова.
Наконец они добрались. Аннет заперла дверь, а Эмили присела на кровать, чтобы отдышаться и успокоиться. На вопрос, нет ли среди пленников Валанкура, горничная ответила, что точно ничего не знает, но слышала, что несколько человек заключены в темницу, и вернулась к рассказу об осаде – точнее, к излишне подробному изложению собственных страхов и переживаний.
– Услышав с укреплений победные крики, я решила, что неприятель нас захватил, и приготовилась сдаться в плен. А вместо этого оказалось, что мы разбили нападавших. Я пошла в северную галерею и собственными глазами увидела, как те разбегались по горам. Но стены замка были в ужасном состоянии, а внизу, на окраине леса, кучами лежали убитые враги. Правда, скоро бедняг забрали товарищи. Пока продолжалась осада, синьор, казалось, успевал сразу повсюду. Мне об этом рассказал Людовико, потому что снова, как уже не раз делал, запер меня в комнате в центре замка, куда приносил еду и вообще навещал при каждой возможности. Да, если бы не Людовико, я точно сразу бы умерла.