Нам дают 48-часовой срок для принятия всего, в противном случае австро-венгерская миссия выедет из Белграда.
Мы готовы принять те требования Австро-Венгрии, которые совместимы с положением независимого государства, а также и те, кои ваше величество, по ознакомлении с ними, посоветуете нам принять; мы строго накажем всех тех, участие коих в покушении будет доказано.
Среди условий находятся и такие, которые требуют перемен в нашем законодательстве, и для сего нам необходимо время.
Срок назначен слишком краткий.
Австро-венгерская армия сосредоточивается около нашей границы и может нас атаковать по истечении срока. Мы не можем защищаться.
Посему молим Ваше Величество оказать нам помощь возможно скорее.
Ваше Величество дало нам столько доказательств своего драгоценного благоволения, и мы твердо надеемся, что этот призыв найдет отклик в его славянском и благородном сердце.
Я являюсь выразителем чувств сербского народа, который в эти трудные времена молит Ваше Величество принять участие в судьбах Сербии».
Теперь уже не скажет никто, о чем думал в ту минуту русский царь.
О престиже страны, о своем слове, данном сербам еще год назад, или о том, что война в любом случае неизбежна.
Но участие в судьбе Сербии он принять решил.
Сложно сказать, беспокоила ли в той же мере судьба Сербии министра иностранных дел России Сазонова, который ознакомился с ультиматумом в ночь на 24 июля, но едва появившись утром в министерстве, он воскликнул:
— Это европейская война!
«Злая воля, — писал он в своих мемуарах, — неумолимо сквозила из каждой строки этого единственного в своем роде документа».
Конечно, в Вене, прекрасно знали, какое впечатление разрыв с Сербией должен был произвести на русское правительство и на русское общественное мнение.
Для его смягчения австро-венгерскому послу было поручено передать в момент передачи текста ультиматума русскому министру иностранных дел «уверения в отсутствии каких бы то ни было намерений его правительства присоединить части сербской территории или посягнуть на суверенные права Сербии».
Однако тот смог выполнить приказ Вены только на следующий день, когда Сазонов ознакомился с ультиматумом.
Именно поэтому все прозвучавшие из уст посла уверения казались ему странными по той простой причине, что весь ультиматум, по его мнению, был «возмутительным посягательством на политическую независимость Сербии, и поэтому австрийские обещания не заслуживали никакого внимания».
Особенно если учесть то, что говорилось в австро-венгерском Совете министров 7 июля 1914 года относительно территориальной неприкосновенности Сербии и ее независимости.