Получив текст ультиматума утром 24 июля, Грей охарактеризовал его как «самый потрясающий документ, когда-либо посланный одним государством другому».
Оно и понятно.
Сербы ожидали ультиматума о наказании, а получили ультиматум, требующий полной сдачи — под руководством австрийских офицеров очистить страну от противников немцев.
Сам император Франц-Иосиф сказал, что «Россия никогда не примет его и будет большая война».
Глухой голос Грея завладел вниманием присутствующих.
Это была не нота — это был ультиматум, и при всей склонности Сербии разрешить конфликт было ясно, что ей трудно будет принять его.
«Европа, — написал Черчилль по этому поводу своей жене, Клементине, — трепещет, находясь на грани всеобщей войны. Австрийский ультиматум Сербии — это возмутительный документ».
Неприятно удивлен был и премьер-министр Англии Герберт Асквит, включивший Черчилля в свое правительство.
Выходец из простонародья (его отец торговал шерстью), он занялся политикой в 1886 году.
Асквит довольно быстро стал делать карьеру, чему очень способствовала его вторая жена, Марго Асквит.
Она была более честолюбива, чем ее муж, и постоянно толкала его к новым вершинам.
Асквит был известен как дамский угодник, да и сам признавал, что «питает некоторую слабость к обществу умных и красивых женщин».
В 1915 году этой «слабостью» была мисс Венеция Стенли, подруга его дочери.
За первые три месяца 1915 года он отправил ей 151 (!) письмо, и это несмотря на то, что общались почти ежедневно.
Когда же неверная Венеция вышла за его секретаря, Эдвина Монтегью, премьер пребывал в глубоком отчаянии.
После ознакомления с венским ультиматумом Асквит писал этой самой Венеции о том, что «австрийцы — самый глупый народ в Европе».
«Мы, — подчеркивал он, — в самом опасном за последние сорок лет положении».
Вечером того дня Черчилль ужинал с германским судовладельцем Альбертом Балиным.
Когда разговор коснулся австрийского ультиматума, немец спросил его:
— Что будет делать Англия, если Россия и Франция выступят против Австрии, а мы поддержим ее?
Черчилль воздержался от прямого ответа, но из его иносказаний можно было понять то, что в любом случае немцам надо избавиться от ложного представления, будто «Англия ничего не предпримет в этом случае».
— Опасность европейской войны, — сказал ему министр иностранных дел Англии Э. Грей, — сделалась бы непосредственной в случае вторжения Австрии в сербскую территорию…
Его австро-венгерскому коллеге, графу Менсдорфу, Грей заявил, что он «крайне беспокоится за сохранение мира между великими державами».