Как уже говорилось выше, мне казалось, мы достигли в нашем общем музицировании вершин, которых достигал лишь один Бруно Вальтер с английской певицей Кэтлин Фэрриер в этом сочинении (запись 1952 года с тенором Юлиусом Патцак).
Этот концерт остался в памяти одним из самых волнующих выступлений оркестра МЕТ со своим бессменным руководителем. И тогда, и сегодня кажется, что именно на том концерте все мы побывали на какой-то вершине в воплощении гениальной музыки, которой, быть может, уже никогда не удастся достичь… Почему-то именно в этом сочинении Малера Левайн, совершенно индифферентно относившийся к любым делам, связанным с еврейскими праздниками или Израилем, ощутил необыкновенно остро важнейший момент этого необычного шестичастного вокально-симфонического цикла, написанного на тексты древнекитайских поэтов в немецком переводе. Как тонко заметил, комментируя это сочинение известный критик и философ Теодор Адорно: «Малер одел как «маску» — китайский костюм, чтобы подчеркнуть свою «отдельность» – иными словами свою еврейскую самоидентификацию. Эта интересная мысль Адорно возникает всякий раз, когда вспоминаешь о том исполнении с Левайном «Песни о земле» Малера в мае 1994 года во Франкфурте-на-Майне.
Заключение. О чём мечталось, но не сбылось…
За прожитые в Метрополитен-опера 23 года часто думалось, что когда-нибудь, быть может, театр всё же поедет в Москву, и мы сыграем в Большом зале Консерватории какую-нибудь Симфонию Малера, а на сцене Большого театра «Кавалер розы» Рихарда Штрауса. Увы! Этому не суждено было осуществиться. Почему? Ведь даже в советское время существовала программа культурного обмена между США и СССР. В Москву приезжали театры: «Ла Скала», балет парижской «Гранд Опера», театры Англии и других стран. Да и в Нью-Йорк уже в моё время, начиная с 1987 года, Большой театр приезжал неоднократно, как с оперой, так и с балетом.
После 1991 года весь культурный обмен оказался в руках КАМИ (Columbia Artist Management Inc.), офис которой в те годы практически захватил оперно-концертный бизнес всей Северной и Южной Америки, и даже частично Европы и Азии.
Происходили в те годы какие-то странные вещи. Лучшие симфонические оркестры мира могли себе финансово позволить появиться на эстраде Карнеги Холл в Нью-Йорке раз или два в год. Это такие оркестры, как Венская Филармония, лучший американский, да и, пожалуй, лучший в мире симфонический оркестр «Чикаго-Симфони», прославленные оркестры Бостона и Филадельфии. В то же самое время совершенно заурядный оркестр Мариинского оперного театра появлялся в Америке и на сцене Карнеги Холл 5–6 раз в сезон, а на вопрос корреспондента журнала «Форбс» к его руководителю, как же это получается, что лучшие, знаменитейшие оркестры мира не могут себе финансово позволить приезжать в Нью-Йорк чаще, чем раз-два в сезон (кстати, находясь в Америке –