Ал вздрогнул, в растерянности оглянулся на мать, рядом с которой стоял Морской Бог. И когда только появился? Наверное, леди Анесса позвала.
– Браслеты, – напомнил жрец.
М-да… Похоже, про эти необходимые украшения мы совсем забыли.
Морской Бог что-то прошептал, воздух перед нами сгустился, в руки Алэрину упали два узорчатых, украшенных мелкими сапфирами и жемчугом браслета.
Он, не мешкая, натянул мне один из них. Я повторила его действия. Браслеты сверкнули, впитались в кожу, расплылись узором по руке. Жрец нервно сглотнул.
– Полубог? – хрипло поинтересовался он.
– Что с того?
– Н-ничего.
– Смотри-ка, а тебя боятся больше, чем меня, сын, – усмехнулся Морской Бог.
Жрец побледнел и сполз на пол в глубоком обмороке.
Я в растерянности посмотрела на Ала.
– Ну что ж… на правах бога принимаю ваши клятвы и объявляю вас мужем и женой.
В воздухе что-то лопнуло, будто натянутая струна, и Ал улыбнулся, сократил расстояние в два шага, что нас разделяло, поцеловал. И не остановился даже тогда, когда в храме раздалось громкое покашливание. Сейчас для нас обоих мир окончательно сузился до маленького пространства сияющих глаз друг друга, стука сердец под ладонями, сбившегося перемешанного дыхания, жара, ползущего по венам. Просто любовь… она тоже стихия. И могущественнее нее нет ничего на свете.
* * *
Два года спустя после окончания Военно-морской Академии.
– И ты до сих пор Алэрину не сказала? – удивленно воскликнула Лотта, с которой мы сидели на берегу и смотрели, как волны лениво наползают на песок, ненадолго держат его в объятьях, целуют, а после отпускают.
И казалось, на всем белом свете не осталось ничего, кроме безбрежного моря, сливающегося с горизонтом, и неба цвета глаз моего мужчины. Пронзительно-голубое, чистое, солнечное… Я уже и не помнила, когда оно таким было. Море, небо, я… И за спиной – Кардос, крыши которого сегодня непривычно сверкают на солнце, а ласковый ветерок бродит по каменным мостовым, стряхивая с них пыль. И пахнет… морем, дикими цветами и все еще… им, мужчиной, с которым я простилась полчаса назад. Моим мужчиной. Алом. И этот аромат лишает любых мыслей, потому что ощущение, что мой полубог рядом, не покидает.
– Трин!
Посмотрела на подругу, которая явно мне что-то говорила, но я ее просто не слушала, глупо улыбнулась, как это всегда бывает, когда вспоминаю об Алэрине.
– Почему не сказала?
И взгляд у Лотты строгий, сердитый. Но в голосе таятся нотки тревоги.
– Боюсь, – прошептала, всматриваясь вдаль.
– Боишься? – кажется, Лотта была удивлена.
– Да. Не знаю как… И потом… А вдруг Ал…