Виссарион кивнул, чуть заметно пожав плечами, что должно было означать: "За информацию признателен, но зачем же меня-то спрашивать? Приказывайте!"
— Приказываю принять груз и доставить его на вторую планету Бета Скунса лично в руки посланника Лиги, — отчеканил начальник. — Суть задания ясна?
— Так точно.
— Есть вопросы?
— С вашего позволения… Груз уже на космодроме?
— Более того, в трюме "Гонца". Отлет завтра утром.
— Как долог путь до Бета Скунса?
— Чуть менее трех суток.
Брови Виссариона снова поползли вверх.
— Что, удивляет столь роскошный запас времени? — усмехнулся начальник. — Страховка от случайностей. Стол на Бета Скунса нужен позарез, вот и создаем "запас прочности". Еще вопросы?
— Просьба, — сказал Виссарион, вернув брови на законное место. — Если есть возможность, я хотел бы стартовать не завтра, а сегодня.
— Гм. Хорошо, я выясню, есть ли такая возможность… Возьмешь напарника-стажера?
— С вашего позволения, я предпочел бы сопровождать груз один.
— Смотри… — Начальник с сомнением покачал головой. — Твое право, но… напоминаю еще раз: задание ответственнейшее!
— В том-то и дело. — Только слепой не заметил бы, что настойчивое стремление Виссариона Шпыня не делить ответственность ни с кем импонирует начальству. — Разрешите выполнять?
Старая, как мир, истина: пусть вклад начальника в выполнение важнейшей миссии выражается лишь в уставном "разрешаю" — нельзя лишать его возможности внести хотя бы такой вклад, иначе он проникнется тайным комплексом неполноценности. Уставы пишутся умными людьми, тонко понимающими субординацию.
Через час Виссарион был уже на космодроме, имея при себе сопроводительные документы в нагрудном кармане, плазменный пистолет в кобуре под мышкой и баул со сменой белья, нехитрой дорожной едой и набором стимуляторов, включающим, разумеется, "АнтиМорфей". "Гонец", призовой рысак на коротких трассах, застыл в огороженном, тщательно охраняемом секторе на периферии взлетно-посадочного поля, напоминая издали то ли скромный вулканический конус, то ли небольшую пирамиду не очень богатого фараона. Кораблик почтово-посыльной службы был знакомый и любимый за скорость и надежность. Возле корабля переминались с ноги на ногу охранники — все как один рослые, с выступающими подбородками и в защитных мимикрирующих доспехах, в данный момент серых, как покрытие поля. У одного доспех барахлил и менял цвета подобно хамелеону, изображая то болото с осокой и лягушками, то песчаную пустыню с надвигающимся самумом, а то зеленый газон с разбросанными там и сям анютиными глазками. Шепотом бормоча ругательства, детина боролся с настройкой и безуспешно пытался съежиться под уничтожающим взглядом фельдфебеля.