Из дома старейшины вышел полноватый и обрюзгший мужчина. В добротной одежде, явно фабричной. Не домотканой рубахе, а в вышитом на какой-то фабрике костюме. Простом, для малообеспеченных горожан. С перстнем на пальце, чёрт подери.
Я бросил короткий взгляд в конюшню, ворота которой были открыты. У стены стоял приваленный каким-то хламом плуг. Добротный плуг, практически полностью стальной. А во дворе несколько мужчин, крепких, с прищуренными взглядами и сбитыми костяшками пальцев.
Кулак.
Если род платит старейшине за урожай и не контролирует, как эти деньги расходятся по деревне, то что мешает старейшине оставлять всю выручку у себя? Ну или отдавать остальным самую малость, просто чтобы не сдохли? Ничего. У меня нет слов, только маты и злость. Очень хочется спустить Астарту на эту жирную свинью и дать ей спалить и его самого, и его дом. Останавливает только полная бесполезность этого действия, потому что это не этот конкретный старейшина такой. Весь мир такой.
— Почтенные господа! — неожиданно ловко и глубоко поклонился старейшина. — Проходите! Откушайте, чем могу!
Ну, конечно, на нас же символика.
— Не беспокойся, — я махнул рукой, исполнив жест, каким аристократы тормозят излишнюю ретивость слуг. — Я всего лишь хочу пить. Вода, или может чего ягодного есть?
— Сейчас всё сделаю! — закивал старейшина, тут же убежав в дом.
В конюшне пять лошадок. Ещё три во дворе. С другого бока от конюшни пристройка, откуда доносится хрюканье. Замычала корова. Дом — полная чаша, да. Чего же вся остальная деревня не такая образцовая?
Вернулся старейшина вместе с женщиной, тоже вполне добротно одетой. Несла она в руках кувшин. Не глиняный, нет. Какой-то красноватый металл. Она протянула кувшин мне, смущённо улыбнувшись. Пахло от жидкости ягодами, кисловатыми. Попробовал — сладость с кислинкой. Выпил, сколько влезло, компотик оказался вкусным, куда приятнее кислого вина.
— Спасибо, — вернул кувшин.
И дёрнул поводья, разворачивая коняшку. Говорить с ними не хотелось, наоборот, побыстрее бы покинуть деревушку. Я когда-то думал, что стоит сбежать из города, чтобы жить среди крестьян. Ага, наивный.
Мы уже подъезжали к крайним домам, когда один из них привлёк моё внимание. Стёкла здесь в некоторых домах всё же стояли, в других я видел мозаику из цветных полупрозрачных осколков. В этом доме не было ничего, пустые провалы. Дверь отвалилась и лежала во дворе. Небольшой огород завален обгорелыми вещами. Подъехав ближе, я понял, что дом горел. Пожар, который всё же не спалил всю деревянную постройку?