Специально, чтобы слышал официант, мы преувеличенно громко обсуждаем, что будем пить.
– Девчат, а что пьют ЖЕНЩИНЫ?
– Не знаю. Кефир?
– Подсолнечное масло?
– Грудной сбор?
– Принесите корвалол и пояс из собачьей шерсти…
Хохочем, смущая несчастного, поседевшего официанта.
Выбрав напитки, переходим к меню. Мы все голодные. Поэтому заказываем мощно. И салат, и горячее…
Геннадий аж вспотел, сосредоточенно записывая наш заказ.
– Итак, я повторю, – говорит Гена, начинает перечислять заказанные нами блюда, и финализирует наш заказ фразой вечера: – Я смотрю, к весне вы не готовитесь…
А-а-а! А-А-А!
Конечно, не готовимся.
Мы к весне всегда готовы!
ДОЕШЬ
Утро.
Все собираемся, разбегаемся по инстанциям.
Муж не выспался, хмурый, завтракает на кухне, пьет кофе.
– Доешь мой бутерброд? – спрашиваю я. – Я не хочу.
– Доем.
– Доешь Катину кашу? Тут две ложки осталось…
– Доем.
– А сын вон хлеб с маслом съел, а сыр не стал, доешь?
Муж поднимает на меня сонные глаза и уточняет:
– Надеюсь, за кошкой доесть ничего не надо?
Как работает моя больная фантазия.
Мы в гостях. Я сижу, никого не трогаю, пью кофе, слежу за дочкой.
Катюня заметила под самым потолком на шкафу старого плюшевого льва. Стала тянуть к нему ручки. Мол, дайте льва!
Хозяйка говорит виновато:
– Катюня, ты хочешь Леву? Я бы дала тебе, но не могу… Лева пыльный…
– Лева Пыльный, – смеется муж. – Звучит как псевдоним исполнителя шансона…
Все.
Я уже не в кресле с чашкой кофе. Я в зрительном зале. Занавес открывается. Конферансье в блестящей бабочке объявляет хорошо поставленным голосом в темноту, заполненную зрителями:
– Встречайте! Звезда шансона, победитель премии «Песня века – песня зэка», лауреат премии «Камерные исполнители», член жюри шоу «Три аккорда», соавтор песни «Голуби летят, а ты сидишь»… Л-Л-ЛЕВА ПЫЛЬНЫЙ!
И он медленно выходит под софиты. Лева. Пыльный.
На голове – плешь, заштрихованная волосами. Прокуренные руки. Хриплый голос. На руках – ногти со следами сыроежек, найденных в лесу – случайно, во время посиделок под березой.
Он еще вчера был специальным гостем на Грушинском фестивале. Ходил в свитере, пил водку, пел песни, спал в палатке, тошнил под сосну. Объяснял спящему собутыльнику, что все крысы – это хищники. Но не все хищники – крысы.
Чуть не забыл гитару.
Под костюмом, на коленях, – татуировка. Звезды. Никогда не встану на колени перед властью, значит.
Лева нежно обнимает гитару, как молодую жену.
В этом секрет Левиного неугасшего обаяния. Он всех женщин обнимал как гитары. Играл на струнах натянутого одиночества.
Женщины таяли. Писали письма. Предлагали родить. Сына. Чтобы увековечить Леву.