– по-прежнему эхом разносилась в моей голове, и я чувствовал, будто веду с ним спор. Быть может, у меня и не тот склад ума,
пока не тот, но разве я не могу как-то его натренировать? Разумеется, думал я, должно же быть
что-то такое, что мы можем сделать для себя.
Если всё, что мы могли, – это просто поднять руки и предоставить всё «воле Божьей», то мне нужно было как минимум найти пределы того, что мы можем сделать. В конце концов, аргументировал я, ведь мне удалось научиться тому, как строить свое тело. Почему я не могу проделать то же самое с разумом?
Я начал много размышлять о великих спортсменах; не то чтобы с намерением поностальгировать о разбитых мечтах или заставить своего сына преуспеть в том, в чем сам потерпел неудачу, – нет, ничего настолько бредового. Я помирился с бейсболом. Я не расстроен тем, что провалился в нем. Но я сожалею, что забывал получать удовольствие, и о том, что делал жизнь любимых мною людей тяжелее, чем она могла бы быть. Но я не был подсевшим на бейсбол. Он, как и спорт в целом, стали скорее метафорой всех моих надежд и мечтаний.
Поэтому мне нужно было узнать: что есть такого в великих спортсменах – и всех нас вообще, – что делает их разум крепким? И как можно сделать разум крепче?
Я и понятия не имел, что на этот вопрос может быть так много ответов.
Глава 2
За грань привычных ярлыков
В один из дней в середине декабря 2015-го я покинул свой дом в Гринвилле, Северная Каролина, и отправился на машине на запад, в Роли. Там, в полутора часах езды, находился офис доктора Дэна Картье, психолога.
Я приехал туда для выяснения подробностей того, чем занимались «Сиэтл Сихокс» с SenseLabs и доктором Майклом Джервейсом: оценки ЭЭГ и дальнейших тренировок. А это далеко не простые процедуры.
Картье провожает в фойе женщину с сонными глазами, желает ей всего хорошего, затем приветствует меня широкой улыбкой и ведет меня за собой в свой кабинет. Доктор – стройный мужчина среднего роста, он лыс, а на лице у него аккуратно подстриженная седая борода. Голос у него глубокий, спокойный и уверенный, и его легко рассмешить.
Я сажусь в кожаное кресло, он во вращающееся кресло за компьютерным столом, и спустя несколько минут непринужденной беседы Картье уже закрепляет у меня на голове синюю шапочку-шлем. К ней прикреплен пучок длинных проводов; они подсоединены к компьютеру под столом, стоящим рядом со мной.
– Эта шапочная технология, – объясняет он, – разрабатывалась в первую очередь для NASA, на заре эпохи освоения космоса, когда людей только начали туда запускать. Ученые, которые участвовали в их подготовке, хотели отслеживать изменения, происходившие в мозге астронавтов.