Король и его младший брат, наследник престола Оскар, прибыли скорым поездом в Тёребуду в сопровождении многочисленных адъютантов и камергеров. В Карлсборг они приехали в карете, запряженной четверкой лошадей. Все было подготовлено для триумфа, но, когда настал черед Иммануила и Альфреда продемонстрировать свой порох в пушках, что-то пошло не так. Залпы оказались не столь громкими, как ожидалось, вероятно, потому что смесь простояла слишком долго. Фиаско казалось неизбежным.
Альфред Нобель попытался спасти ситуацию. Не сходя с места, он смастерил бомбу из чугунной кружки. Увеличив долю нитроглицерина в порохе, он попросил уважаемую публику отойти подальше. Взрыв получился мощнейший – сильнее, чем могли вынести уши присутствующих. Чугунную бомбу Альфреда отнесло метров на восемьдесят. Утверждается, что присутствовавшие при этом военные эксперты были настолько перепуганы взрывной мощью, так потрясены опасным экспериментом, что шведская военная администрация впредь избегала иметь дело с Альфредом Нобелем>7.
Пришлось искать другие области применения. В течение лета Иммануил уже прощупывал почву среди тех, кто занимался взрывами горных пород, те срочно нуждались в более эффективном взрывчатом веществе при прокладке строящегося тоннеля и для подобных работ в будущем. Другим возможным рынком могли стать рудники. Однако мало кто из владельцев шахт решался пригласить к себе Нобелей для проведения экспериментов. Исключением стал принадлежавший бельгийцам цинковый рудник в Оммеберге на озере Веттерн, который находился в состоянии экономического кризиса>8.
В декабре Иммануил и Альфред прибыли в Оммеберг. Двадцать горняков, наблюдавших за происходящим, остались весьма довольны. Каждым зарядом Нобели взрывали куда больше горной породы, чем они сами смогли бы удалить. Но успеха не последовало, Альфред был разочарован. Оставлять бразды правления в руках отца не представлялось возможным. Альфред вспомнил собственные опыты в Санкт-Петербурге. Потенциал был гораздо больше!
Заканчивался 1863 год. Альфред потратил несколько месяцев, работая под руководством отца, однако они ни на шаг не приблизились к решению вопроса о стабильном доходе для семьи. Альфреду все это надоело. Ему было тридцать лет, и он больше не желал терпеть, что отец обращается с ним как со школяром. Альфред принял решение: с этого момента он будет жить своим умом>9.
На самом деле все было не так драматично. У Иммануила остались его многообещающие мины, он сделал себе имя в Стокгольме. Как вскоре выяснилось, это имело и свои оборотные стороны.