Конструкция оказалась удачной. Германский союз стал одновременно «слишком силен, чтобы подвергнуться нападению со стороны Франции, но слишком слаб и децентрализован, чтобы угрожать соседям», – пишет Генри Киссинджер в своей книге «Дипломатия». Киссинджер не скрывает восхищение интуицией венских переговорщиков. Будь страны-победители столь же умны в Версале в 1918 году, никакой мировой войны не было бы, считает он.
Долгое время Пруссия и Австрия вели себя так сговорчиво, как и желали те, кто вел мирные переговоры. Но в последнее десятилетие в отношениях наметилась некая напряженность. Австрия не поспевала за индустриальным подъемом в Пруссии, и расстановка сил изменилась. Ведущая позиция, которую Австрия считала само собой разумеющейся, вдруг пошатнулась, а пруссаки, и ранее недовольные высокомерием Австрии, теперь обрели новые аргументы.
Одним из них был шумный министр-председатель правительства Пруссии Отто фон Бисмарк. Еще совсем молодым дипломатом он в 1850-е годы четко обозначил свою позицию. Придя в совет Германского союза, Бисмарк сразу устроил обструкцию неписаному правилу, согласно которому только австрийскому председателю разрешено курить сигары во время прений, и обозначил тем самым равноправный статус Пруссии. Драма с сигарой закончилась дуэлью.
Весной 1865 года Отто фон Бисмарк отмечал свое пятидесятилетие. Тремя годами ранее прусский король Вильгельм I назначил его министром-председателем, и он успел сделаться живой легендой. Бисмарк, солидного роста, отличался пышными моржовыми усами и высоким лбом. Он слыл человеком энергичным и решительным, никогда не скрывал свое мнение и формулировал его порой так жестко, что у слушателей дух перехватывало. При желании он умел излучать почти магнетическую харизму, некоторые хвалили также его чувство юмора. Однако куда чаще говорили о холодности и бесцеремонности как о наиболее характерных чертах его личности.
С самого начала Бисмарк четко видел цель – для себя и для Пруссии. Как и многие другие, он желал видеть объединенное немецкое государство, однако без Австрии. «Нет места нам обоим, пока Австрия сохраняет свои притязания. На дальней дистанции мы не можем сосуществовать», – писал в письме Бисмарк еще в 1853 году>5.
Для прусского министра-председателя международная политика была игрой власти и собственного интереса, имевшей весьма мало отношения к политическим убеждениям и принципам. Зачастую он анализировал свои возможные действия в терминах игры – что будет, если я сделаю такой ход, сыграю этой картой? Как тогда поступит противник?