На следующий день, в Страстную пятницу 1865 года, президент отправился в Театр Форда, чтобы посмотреть комедию «Наш американский кузен». 26-летний актер Джон Уилкс Бут, фанатичный сторонник южан, не играл никакой роли в пьесе, зато сыграл ее в истории. Когда в зале раздались взрывы хохота, он незаметно прокрался в президентскую ложу. Поднеся пистолет к затылку Линкольна, он выстрелил, затем спрыгнул через перила на сцену и исчез. Публика, поначалу решившая, что выстрел – часть пьесы, услышала, как он кричит на латыни: «Пусть так будет со всеми тиранами!»
Истекающий кровью Линкольн был доставлен в пансионат на другой стороне улицы, где он на следующее утро скончался, не приходя в сознание.
Весной того года американский поэт Уолт Уитмен как раз закончил поэтический сборник, посвященный Гражданской войне. Убийство заставило его позабыть обо всем. Уитмен написал несколько поэм, посвященных погибшему президенту, которым безгранично восхищался>10. Одна из наиболее известных начинается так:
О Капитан! мой Капитан! сквозь бурю мы прошли,
Изведан каждый ураган, и клад мы обрели,
И гавань ждет, бурлит народ, колокола трезвонят,
И все глядят на твой фрегат, отчаянный и грозный!
Но сердце! сердце! сердце!
Кровавою струей
Забрызгана та палуба,
* * *
В годовщину гибели Линкольна, 15 апреля 1866 года, Альфред Нобель прибыл в Нью-Йорк. В те выходные вся Америка чтила память погибшего президента, все государственные конторы были закрыты, а преемник Линкольна Эндрю Джонсон никого не принимал>11.
Многие северяне надеялись на суровые меры против повстанцев в южных штатах, но Эндрю Джонсон удивил их, объявив амнистию проигравшим. Южанину Талиаферро П. Шаффнеру, противнику Альфреда в процессе о патенте, таковая не понадобилась. Полковник без всякого стеснения приспособился к развитию событий в ходе войны, переметнулся на другую сторону и даже предлагал северянам свои подводные мины.
На Юге восстановление после войны оказалось беспрецедентной задачей. Целые города и плантации были сожжены, дороги разрушены, железнодорожное сообщение прервано. Нью-Йорк никогда не выступал в роли театра военных действий, за исключением мощных протестов против войны. Однако спустя год после окончания войны расистские выходки по-прежнему оставались частью повседневной жизни для жителей города. Бедные иммигранты, теснившиеся в трущобах под названием Kleindeutschland или Little Italy[35], опасались притока афроамериканцев, сбросивших иго рабства.
Весной 1866 года от дома к дому в самых нищих кварталах Манхэттена ходили «холерные патрули», санируя самое ужасное в надежде остановить массовую эпидемию. Роскошные финансовые кварталы Нью-Йорка находились в двух шагах от опасных для здоровья трущоб. После войны банки и адвокатские конторы расплодились как цветы по весне. На Уолл-стрит в разгар рабочей недели царила невероятная давка, а за углом по Бродвею тащились тысячи экипажей. Тот, кто пытался пересечь эту улицу – например, для того, чтобы полюбоваться церковью Троицы, башня которой была на тот момент высочайшей точкой в городе, – рисковал собственной жизнью.