В начале августа Роберту должно было исполниться 67, и он недавно вернулся из небольшой поездки в Кальмар «поздоровевшим». Эмануэль только что порадовал его «исключительно статным» русским жеребцом. Тира докладывала, что Роберт пребывает в необычно прекрасном расположении духа. «Он вполне здоров и, хотя сам он постоянно утверждает обратное, никто ему на самом деле не верит».
Две недели спустя в Париже Альфреда застигла врасплох телеграмма от жены Роберта Паулины. «Роберт скончался сегодня ночью быстро и неожиданно, без мучений»>85.
Альфред поспешил обратно в Швецию на похороны. С дороги он телеграфировал Яльмару. По мнению Альфреда, следовало сделать Роберту вскрытие и перерезать сонную артерию, ибо «в нашей семье по физиологическим причинам есть склонность к летаргической смерти». Рагнару Сульману он сообщил о печальных причинах своего отъезда. «Я несравнимо слабее здоровьем, чем мои братья, и все еще здесь, хотя и из последних сил, в то время как другие почивают уже в объятиях Вечности»>86.
Следующий удар тоже последовал в виде телеграммы. Ее отправили Альфреду из Тромсё в конце августа. Три недели инженер Андре и его спутники ждали попутного ветра, держа свой воздушный шар в полной готовности. Теперь им пришлось сдаться и отправиться обратно в Швецию, что особенно унизительно, как раз в тот момент, когда Фритьоф Нансен с триумфом вернулся из своей экспедиции по Северному Ледовитому океану. Главный спонсор Нобель проявил понимание. Он пригласил Андре на обед в Бьёркборн и поздравил с мудрым решением не подвергаться ненужному риску. Альфред заверил искателя приключений, что тот может рассчитывать на его финансовую поддержку и при следующей попытке достичь Северного полюса на воздушном шаре. «Воздушный шар из самой плотной материи, спутники с тем же мужеством и железной волей, что и у капитана, а также чуть-чуть благосклонности со стороны Эола [бог ветра]… и все наверняка пойдет хорошо, – писал Альфред в письме к Андре>87.
* * *
В последние месяцы жизни мысли Альфреда занимала драма «Немезида». Мать Вальборг, писательница Юсефина Веттергрунд (Леа), просмотрела рукопись с красным карандашом в руке. В основном она исправила ошибки в правописании, что очень порадовало Альфреда. Он и не желал видеть значительных исправлений в тексте, поскольку предпочитал «упасть на собственных крыльях, чем взлететь на чужих».
Во время пребывания в Бофорсе он спросил Рагнхильду Сульман, не возьмется ли она перевести «Немезиду» на норвежской язык. Он задумал издать пьесу в Норвегии, чтобы избежать «шведской цензуры и родного консерватизма». Теперь же, собираясь в Париж, он передумал и взял с собой драму туда. При помощи машинистки в офисе делового партнера ему удалось напечатать ее на машинке