.
Он вел себя как человек, которому удалось обмануть смерть.
Последовав совету Эренборга, Альфред нанял его коллегу для ежедневного лечения. Тот массировал ему «печень, селезенку и голову», и именно после такого лечения Альфред вдруг почувствовал себя плохо. Послав свою визитную карточку врачу, он попросил его заглянуть.
В середине дня во вторник 8 декабря доктор Улиссе Мартеньери обследовал Альфреда Нобеля в его кабинете на «Вилле Нобель». Альфред жаловался на головные боли с левой стороны, отдававшиеся в шею. Он ощущал их уже несколько дней, и теперь сокрушался, что не проконсультировался с врачом, прежде чем начать курс массажа. Ведь он знал, что у него тромб. Врач прописал ему капсулы со смесью кокаина. Альфред проводил его до дверей и в целом не казался особо больным.
В пять часов вечера за доктором Мартеньери снова послали, прося немедленно прибыть на «Виллу Нобель». На этот раз все оказалось серьезнее. Альфред Нобель лежал в постели. У него внезапно отнялась правая рука, он смог снова пошевелить ею только через двадцать минут.
«Может ли быть причиной тромб?» – спросил Альфред.
«Да, но он, похоже, невелик. Ведь подвижность руки вернулась», – ответил врач. Однако он остался еще на несколько часов, чтобы понаблюдать за больным. Затем прописал прикладывать к голове пузырь со льдом каждые десять минут и пообещал заехать еще.
Сорок пять минут спустя за ним снова послали с «Виллы Нобель». Дворецкий Август Освальд попросил передать, что состояние господина Нобеля ухудшилось. Когда прибыл врач, у Альфреда уже парализовало всю правую половину тела, отнялась способность говорить. Его лицо исказила гримаса боли.
«Это кровоизлияние, а не тромб», – подумал Мартеньери и поставил Альфреду пять пиявок на виски. Призвав коллегу, он остался рядом с пациентом. Вторник 8 декабря 1896 года подходил к концу. За ночь состояние Альфреда Нобеля еще ухудшилось, на следующий день он уже не мог глотать, а к вечеру среды впал в кому. Врачи заявили, что надежды нет. «В 2 часа утра 10 декабря господин Нобель тихо, без агонии уснул вечным сном», – писал в своем отчете Мартеньери.
Альфред Нобель закончил свои дни, как и жил. В одиночестве. Его ждала судьба, которую он в минуты уныния рисовал себе как самый ужасный финал: встретить смерть в окружении людей, которые служат ему за деньги, отойти на вечный покой «в обществе лишь какого-нибудь старого верного слуги, да и тот будет ломать голову, завещал ли я ему хоть что-нибудь».
На письменном столе в его кабинете нашли неоконченное письмо к Рагнару Сульману. Оно касалось пороха без нитроглицерина. Там же лежала кассовая книга Альфреда Нобеля с его самой последней статьей расхода: