Вручение премии должно было проходить в Музыкальной академии на берегу залива Нюбрувикен. Уже за полчаса до назначенного времени по рядам прошло волнение. В зале яблоку негде было упасть – 1300 человек во фраках и строгих платьях до пола, «дамы без шляпок». Вокруг сияли «звезды и прочие ордена», а на подиуме посреди зала стоял новый бюст Альфреда Нобеля, выполненный по его посмертной маске и последней фотографии. Сцена была задрапирована голубой материей с золотыми узорами, зал украшали пальмы и лавровые листья>10.
Новости о параллельном праздновании во Дворце вольных каменщиков в Кристиании пришли телеграммой – как в Стокгольм, так и счастливым лауреатам. Первая премия мира в истории была поделена между французом Фредериком Пасси, без малого 80-летним пионером международного пацифистского движения, и основателем Красного Креста швейцарцем Анри Дюнаном. Половина премии – за мир, половина – за гуманитарную работу. «Эта премия – Ваша заслуга, глубокоуважаемая, ибо именно благодаря Вам Нобель узнал о движении за мир…» – писал потом Дюнан глубоко разочарованной Берте фон Зутнер. Ей пришлось ждать до 1905 года, прежде чем она получила свою премию>11.
Лауреаты, приехавшие в Стокгольм, заранее прибыли в Музыкальную академию. В толпе были замечены как родственники Нобеля, так и душеприказчик Рагнар Сульман. Гул голосов внезапно стих, когда в восьмом часу дирижер поднял палочку, и придворный оркестр заиграл торжественную увертюру Людвига Нормана.
Король Оскар II объявил, что не сможет присутствовать. Вместо него на сцену вышли шведский кронпринц Густав Адольф (позднее Густав V) и принц Евгений. Им пришлось ограничиться вручением дипломов, так как золотые медали с портретом Альфреда Нобеля не были готовы. Торжественные речи и хор сменяли друг друга. Единственным отклонением от программы стало неожиданное выступление постоянного секретаря Шведской академии в стихах.
После церемонии 130 избранных господ отправились на банкет в Гранд-отель. Дам не пригласили.
На следующий день газеты в красках описывали мероприятие. Некоторые откровенно иронизировали над неожиданным стихотворением Вирсена. «Мудрейший секретарь восемнадцати академиков от имени шведских премирующих организаций поэтичным пасторским голосом исполнил весьма прозаичную и жалкую песнь», – писала Arbetet. Газета особо намекала на первую строфу «бедного придворного лизоблюда, лютеранско-папской овцы». Должно быть, насмешка больно отозвалась в сердце Карла Давида аф Вирсена, который по-настоящему старался и пребывал в убеждении, что прекрасно передал атмосферу первого в истории вручения Нобелевской премии: