Три дня спустя у Флоренс Найтингейл были и задание правительства, и средства. Ей предстояло отправиться в Константинополь с группой сестер милосердия, чтобы положить конец чудовищной антисанитарии. Хоть и не сразу, но Флоренс это удалось. Под строгим руководством Найтингейл смертность во временных военных госпиталях сократилась в десятки раз. Два с половиной года спустя она вернулась в Лондон как героиня. Ею восхищались, называли британской Жанной д’Арк. Так появилась профессия медсестры.
Но все это пока впереди. Когда 21 октября 1854 года в разгар Крымской войны Флоренс Найтингейл покидала Великобританию, ей было известно только одно: предстоит тяжелый труд>9.
* * *
В тот же субботний день 21 октября Альфреду Нобелю исполнился 21 год, значимая дата в жизни шведского мужчины того времени. Он наконец-то достиг совершеннолетия. Ему удалось вовремя добраться домой после курса грязелечения, так что день своего рождения он отметил с Иммануилом, Андриеттой и четырьмя братьями в красивом сером деревянном доме на набережной Большой Невки. Праздники следовали один за другим – на следующий день самому младшему из братьев, Рольфу, исполнилось девять, а неделей позже четвертому брату, Эмилю, – одиннадцать.
Сразу после возвращения в Санкт-Петербург Альфред снова написал своему дяде. Дело касалось бабушки Каролины. Альфред оставил дядюшке деньги, предназначенные для помощи бабушке. Теперь он просил Людвига Альселя отдать Каролине всю сумму сразу. От матери он просил передать, чтобы дядя «не позволял старой доброй женщине слишком экономить», поскольку они всегда могут послать еще, и добавил: «Нам всем было бы так любо, если бы мы могли доставить ей хоть небольшую радость и удобство»>10.
Санкт-Петербург еще не оправился от шока после потерь в Крыму. Главнокомандующий Меншиков оказался застигнутым врасплох. Он рассчитывал, что нападение союзников произойдет не раньше весны. Теперь его армии пришлось бежать, и казалось, что падение Севастополя, главной военной базы русских, – вопрос нескольких дней.
На князя Меншикова, так много значившего для семьи Нобель, посыпались обвинения в несостоятельности. Ему пришлось лично нести ответственность за военные неудачи. Слава за укрепление Севастополя, благодаря которому поражение в последний момент превратилось в длительную осаду, досталась другим.
Николай I пребывал в глубокой депрессии. Он не мог ни спать, ни есть, и его не раз заставали плачущим как дитя, хотя в обычной жизни он с презрением относился к проявлениям мужской слабости. «Одного вида суверена достаточно, чтобы разбить сердце», – писала одна из придворных дам. В других проснулся боевой дух. Разве России не удалось превратить угрозу поражения в победу во время войны с Наполеоном?