В сопровождении доктора Парретта мы вернулись к дверям кабинетов, выходивших в большой зал, где ожидали просители.
– Так почему Эшкомб отправил вас в ратушу?
Я не знал, сколько могу рассказать Парретту.
– Вы никогда не видели здесь людей с бронзовыми медальонами на одежде? На левой стороне груди.
– Видел нескольких. Вы ищете кого-то конкретного?
– А не было среди них мужчины, одетого во всё синее? – нетерпеливо спросил я.
– Синее? – Доктор Парретт склонил голову. – Вроде бы нет…
– Те медальоны, – сказал Том, – вы знаете, для чего они?
– Они защищают от ангела смерти.
– Но лишь немногие их носят, – заметил я.
– Да, – кивнул доктор Парретт. – Это люди Мельхиора.
Мельхиор. Наконец у меня было подходящее имя для человека, о котором я слышал весь день.
– Один мой знакомый называл его человеком-птицей.
Парретт рассмеялся.
– Ха! Неплохое описание. Хотя, пожалуй, оно не слишком почтительное. Этот человек заслужил больше уважения.
– Люди говорят, будто он пророк.
– Он пророк.
Том нервно сглотнул.
– Правда?
– О да. – Доктор Парретт кивнул. – Официально он чумной доктор, как и я. Но у Мельхиора есть дар. Он знает вещи, которые под силу узнать лишь ясновидящему.
Глаза Тома расширились.
– Например, какие?
Доктор Парретт остановился перед одной из тяжелых деревянных дверей, выходящих в коридор.
– Мельхиор понимает ход этой чумы как никто другой. Я имею в виду – не с точки зрения врача, хотя в этом он тоже разбирается. Нет, он может предсказать путь самой болезни. Мельхиор знает, кто умрёт следующим.
Я похолодел. Салли говорила то же самое, но она была одурманена маковым настоем, и в тот момент я не поверил ей.
– Как такое возможно?
– Не знаю. Но я видел, как это происходит. Наши пути иногда пересекаются. Четыре раза я наблюдал у Мельхиора эти… видения, я полагаю. Он предсказывал, кто заболеет – и всегда безошибочно. Все четверо тех бедных людей заразились. Его дар, несомненно, реален. – Доктор Парретт понизил голос. – Хотя, возможно, мне не следовало так громко говорить об этом в ратуше.
– Почему нет?
– Видишь ли… Мельхиор недавно изрёк несколько предсказаний относительно магистратов. Люди нервничают.
Доктор Парретт постучал в дверь.
– Войдите, – сказал голос изнутри.
Кабинет за дверью был узким и тесным; здесь едва хватало места, чтобы открыть дверь, не ударив ей о стол в центре комнаты.
Сама комната, однако, оказалась безупречно убранной. На столе и стеллаже лежали стопки бумаг и книг в кожаных переплётах.
За столом сидел крохотный человек; сгорбившись, он писал что-то в одной из книг. На вид ему было лет пятьдесят. Он положил свой парик на пачку бумаг, обнажив лысину, окружённую венчиком волос.