– Это я кто? – сдавленно вырвалось у него.
На миг ему сделалось не по себе при мысли, что он очутился в какой-то искаженной реальности, где Бедняков на самом деле руководит его банком, а сам Всеволод оказался его должником. Но потом взгляд упал на наручные часы Беднякова – элитной швейцарской марки, и у Всеволода отлегло от сердца. Точно такие же лежали в сейфе Сереброва в его коттедже. Только Инга имела доступ к сейфу и могла дать их Беднякову. А значит, розыгрыш все еще продолжается, и жена умудрилась втянуть в это представление не только семью Бедняковых, но и сотрудников банка, включая охрану, которая так правдоподобно не признала в нем начальника и пыталась не пустить в кабинет.
– Я повторяю, – веско произнес Бедняков, продолжая сверлить его ледяным взглядом, – что вы делаете в моем кабинете?
Всеволод аж залюбовался им. Просто поразительно, что такой тюфяк, как Сеня, смог так убедительно сыграть в розыгрыше, устроенном Ингой. У него даже осанка изменилась и плечи расправились, как будто он всю жизнь ходил, глядя на людей сверху вниз, а не наоборот.
– Браво! – Всеволод похлопал в ладоши. – Очень натурально! Не ожидал от тебя, Сеня, такой потрясающей актерской игры.
Бедняков заломил бровь, глядя на него с брезгливым недоумением.
– Вы в своем уме?
– Я-то в своем уме и на своем месте. – Всеволод, усмехнувшись, шагнул к нему. – А тебя, артист, попрошу освободить кабинет. Поиграли и хватит.
– В каком смысле освободить кабинет? – Бедняков попятился за стоящий у окна дубовый рабочий стол. Серебров выписал этот стол аж из Италии. Он был огромный, солидный и роскошный – ему под стать. А вот высокий и худой Бедняков на фоне этого стола терялся, казался несуразным и тщедушным, как ни строил из себя банкира.
– В прямом, Сеня. – Всеволод добродушно ухмыльнулся, наблюдая за его метаниями. – Розыгрыш окончен, я оценил. Давно так не веселился, честное слово. Может, я даже пересмотрю твои условия по кредиту. Скажи спасибо жене – она у тебя печет отличные пирожки.
– Откуда вы знаете мою жену? – Бедняков дрогнул и осел в кресло, его рука скользнула под столешницу.
– И жену знаю, и дочку, и в квартире у тебя побывал. Я теперь всю твою жизнь беспросветную знаю.
По мере того как Серебров говорил, узкое лицо Сени все больше вытягивалось, а глаза под стеклами очков расширялись, как будто Всеволод нес полную ахинею.
– Хватит дурака валять! – рассердился Всеволод. – У меня вон митинг под окнами банка, мне делами пора заняться.
Серебров навис над столом, а рука Сени лихорадочно заметалась под столешницей.