И сибирским казакам их ростовские коллеги норовят отвести ступеньку пониже на лестнице казачьей иерархии: вроде как вы ничем особенным не прославились, в истории не отметились. Последние такие упреки принимают просто «в штыки». Их аргументы: наши предки для Российской короны и Сибирь покорили, и Дальний Восток освоили, а вы, донские, между прочим, большевицкую власть в большинстве своем приняли, под ее безбожные знамена встали.
Споры оборачиваются словесными перепалками, часто грозят перерасти в серьезные конфликты. За аргументами каждой перепалки не просто амбиции, а целые пласты истории. Случалось, что эту историю переписывали, подтасовывали, откровенно перевирали. Банальным призывом «давайте жить дружно» спорщиков не остановить. Досадно, если подобные противоречия будут всерьез отражаться на уровне дисциплины в отряде, а значит и на его боеспособности.
* * *
Какой-то тихий отрезок этой войны нам достался: редкие перестрелки, нечастые рейды, почти мирные караулы. Все как-то неспешно, почти вяло. Тем не менее – кругом война и пули, несущие смерть, присутствуют: то цокают о камни, то подвывают над головой. Впрочем, пора избавиться от детско-киношного представления о том, что война – это вечное сражение, вечные яростные атаки, вечное размахивание знаменем и вечный шанс стать героем. В истории последних мировых войн полно примеров, когда на некоторых участках иных фронтов «позиционное затишье» длилось чуть ли не годами, и все было как у нас: никаких атак и штурмов, только караулы, разведка, рейды, вечное окапывание. Правда, последнее у нас исключено, мы в горах, лопата входит в землю в лучшем случае на половину – дальше камень.
* * *
Сегодня в лагере событие – приехали телевизионщики. Не югославские. Наши российские, эсэнгевские (язык все-таки не поворачивается назвать их русскими). Белградские собкоры. Откуда и как узнали они о месте нашей дислокации – нам неведомо. Это странно, даже подозрительно. Сначала два этих шустрых паренька добрались до лесной казармы. Там как раз стояла на суточном отдыхе смена наших. На положай журналистов привез сам Мишка-командир.
Телевизионщики обошли весь лагерь. Снимали, записывали. Просили демонстрировать имеющееся в нашем распоряжении оружие. Только считанные единицы добровольцев, прикинув, что к чему, предпочли укрыться в палатках или под предлогом поиска дров скрылись из лагеря. Остальные из кожи вон лезли, дабы попасть в объектив. Сущие дети! Особенно усердствовали казаки. Они позировали от души и всерьез. Поодиночке и погруппно. С оружием и без. Даже Володька-Кишечник, три четверти срока своей службы проболевший и находившийся в основном то в казарме, то в медсанчасти, облачился в пятнистую форму, затянулся ремнями, схватил в руки оружия столько, сколько смог удержать. Ради такого торжественного момента была водружена на голову и гигантская белая лохматая папаха с красным верхом.