В подобной ситуации отношение между человеком и оружием уже совсем другое – не казенно-договорное, не условно-временное, а доверительное, живое. Выходит, человек с оружием, временно взятым в руки, и человек, находящийся с оружием в руках постоянно, – это два очень разных понятия. Не будет преувеличением сказать, что в нашей нынешней ситуации человек и оружие образуют единое целое, что-то очень важное и серьезное.
И другое показательно. Оказывается, всего несколько недель достаточно, чтобы к оружию привыкнуть так, будто это оружие – часть тебя самого. Со «стволом» здесь спокойней, привычней, уверенней. Скорей всего – это даже не привыкание, а возвращение по тайным каналам генной памяти в давнее прошлое состояние, когда человек, точнее наш предок, был вынужден находиться при оружии круглые сутки.
Интересно, насколько болезненно будет происходить наше отвыкание, отлучение от оружия в той жизни, куда мы вернемся после войны?
* * *
Только что писал про тех, кто составил последнее пополнение нашего отряда. Суток не прошло, а москвич, приехавший вместе с Костей Б., отправился домой. Так и не получив оружия и обмундирования, не подписав контракта. Не объяснив никому причины своего скоропостижного отъезда. Пробормотал себе под нос «Мне про это никто не говорил…», подхватил так и не распакованную сумку и… рванул в сторону трассы, видимо, в надежде поймать попутку в нужную сторону.
Похоже, это – тот самый случай, когда «отряд не заметил потери бойца». Собственно, бойцом он стать так и не успел. Вряд ли стоит винить в этом его самого. Скорей всего, «недоглядели» те, кто формировал и отправлял эту группу добровольцев. Не отличили случайного человека от потенциальных бойцов, способных рисковать и жертвовать. Пустяк? А если «случайный» человек в отряде «доживет» до участия в бою, в серьезной операции? Тогда недосмотр вербовщиков запросто может стоить чьей-то жизни.
* * *
Оказывается, сербы уже начинают чувствовать разницу между русскими и казаками. Пожилая женщина, успевшая потерять на этой войне двух сыновей и ныне работающая на кухне нашей базы, в незатейливой беседе заключила: русы – это хорошо, это братья, казаки – не хорошо. Встретив наши недоуменные взгляды, пояснила: казаки – ракия – много-много (здесь она многозначительно хлопнула себя по кадыку тыльной стороной ладони), стреляют много-много.
Выводы пожилой сербки мы оставили на ее совести.
Кстати, пропажу оружия и новых комплектов камуфлированной формы сербы связывают именно с казаками, воевавшими здесь за месяц до нас.
* * *