Он направился к выходу, по пути бросив взгляд на свое отражение в зеркале. Лоренцо последовал за ним. Дэниел старался не думать о крошках, которые сыпались за соседом по коридору.
– А разве не грубее пойти и дать от ворот поворот девчонке, чем не идти вообще? – с набитым ртом проговорил Лоренцо.
– Не называй ее девчонкой. Она взрослая. Она женщина.
– Заткнись. Девчонки они и есть… девчонки. И я пойду. Заеду за тобой на работу в районе шести, идет?
– Я тебе напишу, – прокричал Дэниел, закрывая за собой дверь. – И еще подумаю.
Хотя думать об этом он не собирался.
Настал день корпоратива, и Дэниел ощущал странное волнение. Он был заинтересован в соблазнении своей час-пиковой страсти, а не той женщины с вечеринки. Даже когда снова накатывала тоска по отцу, он представлял, как рассказывает ему о ней, о Наде, женщине с поезда, и их сообщениях друг другу. В его голове развивался целый разговор между ними, что было приятно, даже несмотря на горе от того, что отца больше нет.
И он не мог дождаться момента, когда расскажет матери о чем-то хорошем, о чем-то волнующем и обнадеживающем, вместо их нынешних бесед, темой которых было что-то, что никто не в состоянии контролировать. Дэниел частенько жалел, что у него нет брата – друга, с кем он мог бы обсудить семейные дела. Увы, брата не было. Самым близким, кто мог бы сойти за брата, был его кузен Даррен, по горло сытый так называемой «дождливой и убогой» Англией и уехавший в Австралию по визе для людей до тридцати. Там он встретил парня, и они поженились. Живут в Сиднее и выкладывают в Фейсбук фотки с пикников, где оба накачанные и загорелые, в одинаковых солнечных очках, которые идут одному (мужу Даррена) и не подходят другому (у Даррена слишком узкая голова для таких очков).
День выдался забавный, и по пути до метро и в самом поезде, мчавшемся к станции «Энджел», Дэниел думал только об одном: он откажется идти на корпоратив, если Надя войдет в поезд. Он решил, что это будет знаком наконец решиться и посмотреть ей в глаза – и если ему удастся, он просто не пойдет на вечеринку. Но Дэниел не увидел ее на платформе, и, конечно, она не села в его вагон. Когда он сошел с поезда, готовый к трудовому дню и не получивший толчка свыше на более смелые действия, он написал Лоренцо: «Хорошо, увидимся в шесть».
Лоренцо ответил незамедлительно двумя эмодзи – один с кружками пива, а второй – улыбающийся.
Ромео не дежурил у дверей этим утром, так что у Дэниела не было предлога остановиться и поговорить о своей любви с человеком, на данный момент единственным в его жизни, кто дает толковые советы… ну, на любой счет, на самом деле. Укол разочарования напомнил ему, что он давно не виделся с университетскими приятелями, с которыми раньше они обычно выпивали пиво или ужинали. Ему уже тридцать, почти тридцать один, и все его знакомые, кроме Лоренцо, уехали подальше от Лондона, чтобы обзавестись семьей – ну или по крайней мере начали задумываться о семье.