Чтобы не мучить соседей, мы переместились репетировать в комнату без окна, где начали задыхаться, потому что там очень быстро заканчивался кислород. А когда становилось очень жарко, наш вокалист стоял с микрофоном, облаченный лишь в красные плавки.
Тогда мы переместились в подвал. Предварительно мы заделали несколько дыр и в качестве изоляции повесили на стену спальные мешки. Когда мы ехали на концерт, то каждый раз снова срывали их, чтобы спать в них. А еще мы собирали упаковки из-под яиц для того, чтобы прибивать их на стену в качестве изоляции. Полагаю, что это было бессмысленно.
После концерта мы всегда уходили к кому-то из публики, чтобы продолжить там выпивать и переночевать. Однажды ночью нас заперли в комнате, вероятно, для того, чтобы мы ничего не стащили, поэтому утром нам пришлось мочиться из окна на рыночную площадь в Веймаре. Иногда мы спали у юных фанатов, в их детских комнатах, после того как прокрадывались мимо родителей. Или мы спали на строительной площадке, в доме, где полностью отсутствовала стена, и я лежал вместе с гитаристом в спальном мешке на голом бетонном полу. Как-то раз мы ночевали прямо на сцене, и пьяный фанат снова и снова ездил мимо моей головы на трехколесном велосипеде. А в другой раз, ночью, я лежал на открытой сцене и меня так искусали комары, что я не мог больше терпеть, вскочил и, полный отчаяния, блуждал в течение нескольких часов. Но подобное случалось не так часто, потому что наш вокалист хорошо соображал, куда можно втереться. Всегда выяснялось, что у кого-то проводится вечеринка, куда мы легко могли попасть и там осесть.
Когда вечеринки затягивались, музыка становилась для нас второстепенным делом, потому что желания репетировать не было. Без практики ничего не выйдет, гласит притча. Поэтому мы все время проводили вместе. Мы вместе ездили в отпуск, то есть не в отпуск в общепринятом смысле, а залезали в наш грузовик и отправлялись к Балтийскому морю или в Венгрию, чтобы играть там на вечеринках. Если все складывалось удачно, мы принимали участие даже в фестивалях или больших концертах.
Таким же образом мы долгое время провели в Польше, где много путешествовали и часто играли. Еда казалась мне там такой вкусной, что я не хотел уезжать. Женщины выглядели красивее, чем у нас. Но, возможно, мне так казалось потому, что я не понимал, что они говорят. Так как у нас было собственное оборудование, мы могли играть везде, где была розетка. Если на концерте нам удавалось заработать по двадцать марок на человека, этого хватало, чтобы купить что-то из еды и привезти подарки родителям. Эти «отпуска» еще не были настоящими гастролями, но для меня это был идеальный образ жизни.