Пишта заговорил вдруг еще более взволнованно и теперь пошел уже врать о том, что всех его братьев хорошо одевают, а его в тряпье водят; что им каждый день дают деньги на кино, а ему никогда; что они спят в постели, а он на полу, без одеяла, что их никогда не трогают, а его каждый день до полусмерти избивают, дразнят…
— Я скоро уйду из дому.
— Куда?
— Куда? Ерунда, наплевать куда! Далеко…
Пирошка привела странного парнишку к себе домой.
Босоногий мальчик смущенно остановился на кухне у Пюнкешти. Огляделся вокруг и, словно очнувшись от забытья, застенчиво улыбнулся матери Пирошки. Потом вытащил из-за пазухи собачонку и поставил ее возле себя. Собачка, как и хозяин, опешив, огляделась кругом, принюхалась, потом побежала под стол… Вокруг нее разлилась большая лужа. Пишта быстро схватил тряпку, валявшуюся под раковиной, и бросился подтирать лужу.
— Уж, пожалуйста, не сердитесь на нее, — попросил он хозяйку.
— Я познакомилась с ним возле кино, — сказала Пирошка удивленной матери и положила руки на плечо парнишки, который все ближе жался к ней. — Зовут его Пишта Фицек… Он хочет удрать из дому… С ним плохо обращаются, мама.
Из комнаты вышел Тамаш Пюнкешти. Он задал несколько вопросов дочери, Пиште, потом повел мальчика в комнату и усадил за стол. Жена тем временем покормила собачонку, затем вошла в комнату вместе с Пирошкой.
Пишта снова рассказал, как он живет; только теперь он уже не валялся на полу без одеяла и его не избивали каждый день, а только дразнили… Но под конец он сказал:
— А все-таки, дома очень плохо… Я уйду… Уйду далеко…
Он постепенно успокоился. У Пюнкешти было хорошо. Тихо. Мирно. Все было на своих местах. И кровать, и шкаф, и стол, и лампа, и стулья, и скатерть на столе. Не то что у них дома. Пишта поужинал, выпил вместе с хозяевами чашку горячего кофе — и совсем растрогался.
— У вас так хорошо, — проговорил он, сонный и усталый.
— Приходи к нам в воскресенье, — пригласила его тетушка Пюнкешти.
— Приду, — ответил Пишта. Он встал. Попрощался с каждым по отдельности. Вышел на кухню. Поднял собачку. Сунул ее под матроску. Снова попрощался и, когда уже отворил дверь, опять сказал:
— Спасибо большое… Спокойной ночи!
* * *
Так год назад познакомился Пишта с Пирошкой и с тех пор каждое воскресенье ходил к Пюнкешти, если только отец не запрещал ему, когда бывал не в духе.
— Вот я пойду как-нибудь и погляжу, кто такие эти Пюнкешти и чего ради они тебя даром ужином кормят. Говоришь, у них и девочка есть? Ишь соплячка еще, а уж ей женихов ловят? Вот пойду да поужинаю у твоего будущего тестя!