И верно: обиженная физиономия Пишты тотчас привела и Флориана к сияющим глазам Пирошки и к разрумянившемуся лицу Йошки Франка. Флориан как раз в это время говорил:
— Надо написать, что мы должны взять власть в свои руки… И не подумайте, что это я под чьим-то влиянием… Нет, я сам… — И вдруг голос его прервался: — Значит… словом… сами знаете… — И он замолк.
…Выло уже поздно. Гости прощались. Снова посыпались остроты и шутки.
Йошка Франк беседовал с Пюнкешти. А Пишта, казалось, только сейчас по-настоящему увлекся журналом «Толнаи Вилаглапья». Он усердно разбирал буквы и — ждал. Флориан с такой горячностью двинул раскладушку обратно в альков, будто надеялся этим вернуть положение, которое существовало до того, как его кровать превратилась в кушетку. Из алькова прислушивался он к беседе Тамаша Пюнкешти, Йошки Франка и Пирошки. Пирошка сказала, что она осталась без работы. Йошка ответил, что на консервном заводе требуется надсмотрщик. Платят двадцать четыре кроны в неделю. Работа легкая.
— Я не против, — согласился Пюнкешти, предварительно посоветовавшись с женой.
— Это было бы очень хорошо! — сказала Пирошка и добавила для отвода глаз: — Двадцать четыре кроны — большие деньги!.. Мама, — обернулась Пирошка к матери, — дождь кончился, я пойду прогуляюсь чуточку.
— Одна? Поздно уже…
— Я тоже пойду, — вмешался неожиданно Йошка. — Я должен показать отцу письмо. А Пирошка принесет его обратно.
Пишта закрыл журнал.
— Я тоже пойду, — сказал он, — хоть и жалко, уж очень журнал интересный, — не преминул он тут же приврать.
Флориан вышел из алькова, на ходу надевая пальто.
— Ну, пошли… — бросил он, будто они вместе сговорились пойти погулять.
Вышли на плохо освещенную, темную улицу и остановились. Все молчали. Пирошка потому, что ей хотелось вовсе не этого. Йошка потому, что не знал, как надо поступать в таких случаях. Флориан и Пишта молчали, так как головы у них были полны не тем, о чем подобало сейчас говорить.
Йошка и понятия не имел о том, что творится в душе у Флориана и Пишты. Он думал, что все вышло случайно, и не знал, как отвязаться от них. Единственным его желанием было остаться вдвоем с Пирошкой. Но голова у него бездействовала, зато у Пирошки действовала с той женской целеустремленностью, благодаря которой девушка порой даст кой в чем десять очков вперед мужчине вдвое старше ее.
— Ну, Флориан?.. — спросила Пирошка.
Флориан понял. Он круто повернулся и, буркнув: «Провались оно все!», внезапно направился туда, куда поклялся — какой уж раз! — больше не ходить. Двадцать шагов и — темная улица поглотила его.