— Не удрал! — произнес он вдруг внятно и отчетливо.
Но Лайош повторил:
— Удрал!
— Не удрал! — вновь послышалось в ответ. И Мартон сказал еще: — Вот вам два початка кукурузы, поделите их меж собой. — Он протянул початки. Мальчишки уселись, и Мартон тихо добавил: — Я не голоден.
— Не голоден? — спросил Лайош. — Не голоден? — повторил он радостно и разломил каждый початок на три части. Вышло неровно: два толстых, два средних и два тонких. А их трое. Ломать дальше трудно да и бессмысленно. «Для справедливости» Лайош охотнее всего подсчитал бы зернышки, но его разбирало нетерпение. Скорее есть! Он растерянно смотрел на кукурузу и на друзей. Тибор указал на самые тоненькие стерженьки.
— Мне и этого хватит! — сказал он.
— Ну, бери тогда! — живо и недоверчиво сказал Лайош, словно боясь, что Тибор передумает. — А ты? — спросил он Мартонфи.
Геза тоже взял два обломка, правда, быстрые движения его рук были менее величественны, чем он этого сам хотел. Лайош сравнил взятые им кусочки с оставшимися и, заключив: «Длиннее, но тоньше», принялся глодать дочерна зажаренный холодный початок.
— Ты не голоден? — с набитым ртом спросил он снова Мартона. — Странно… — сказал он. Мол, этому и поверить трудно, но уж раз так, он готов примириться. — Может, у тебя еще нога болит?
Все трое ели и поглядывали на Мартона. А Мартон лежал без движения, закрыв глаза. Сперва он молча облизывал губы, дул, словно чего-то острого наелся, а теперь у него и рот, и язык, и горло пересохли.
— Летом, конечно, лучше! — услышали вдруг ребята, уплетавшие кукурузу. — Вдоль дорог повсюду шелковицы растут… Ягоды влажные, вкусные, кисло-сладкие… — И Мартон облизнул губы. — Рвать их можно, потому что их все равно курам трясут… А то, что осталось на дереве, ешь, никто стрелять не будет… — Он посмотрел на Тибора и улыбнулся. Глаза его пылали. — Вы думаете, Илонка, — послышалось вдруг, — что я не знаю, как трудно бесплатно отдыхать? Я очень хорошо знаю, Илонка… Только у нас нет другой возможности. Ни у Фифки, ни у Тибора, ни у Лайоша… Что ж нам делать тогда?
Тибор перепугался. Бросил есть. Разинул рот. Мартон насупил брови. Только сейчас заметил он, что Тибор сидит рядом с ним.
— Почему ты не ешь? Я сказал что-нибудь? — спросил он, ибо вспомнил, что думал об Илонке, говорил с ней, но ему казалось, что не вслух, про себя. — Ешь, я не голоден.
— Как ты чувствуешь себя? — спросил Тибор.
— Хорошо… Только ноги и голова болят чуточку…
Он закрыл глаза. Тибор снова вонзил зубы в початок.
— Милостивая сударыня! — послышались тихие слова. — Собаки кусаются, люди стреляют, изволите видеть… — Он вздохнул. — Хорошо, Фифка, что огонь горит, — и он посмотрел на ошеломленного Мартонфи. — И все-таки мне то холодно, то жарко… И вам тоже? Что ты так смотришь?