3
Знал бы лес, кто тут спит, быть может, и деревья сдвинулись теснее, склонились ниже, чтобы не замерзли в первую же ночь бесплатного отдыха эти так верившие в него городские парнишки, чтоб их не намочил моросящий осенний дождик; он ведь не то что летний ливень — тот уж непременно разбудил бы их. А так ребята спали, и осенняя сырость проникала сквозь одежду и белье. Знал бы лес, что на них холодный ветер дует, он и веточки, быть может, уронил в гаснущий костер, чтобы огонь не погас, чтобы и утром еще — о чудо из чудес! — пылало пламя, согревая ребят; он и птичек бы прислал, наверное, пусть стоят на страже.
Но так бывает только в сказках, а взаправду мальчики лежали на голой земле и спали каждый в том положении, в каком застиг их сон: кто на спине, кто на боку, кто на животе; спали не ворочаясь, смертельно усталые, недвижные.
…К рассвету еще похолодало. Ребята очнулись одуревшие. Тибор кашлял, Лайош чихал. Часов около семи, словно в затемненном зрительном зале, когда после долгого ожидания начинает играть оркестр, на верхушках деревьев, а потом и пониже — в стеклянном чистом воздухе сверкнули холодные лучи солнца. На ветвях заискрились выпавшие ночью студеные капельки дождя. И так они сияли, что казалось, на свете все в полном порядке.
А между тем вид у ребят был плачевный. Они промерзли, лица их покрылись копотью, одежда помялась и промокла. На осеннем солнце, под сверканьем дождевых капель еще чернее казались обугленные ветки; еще безутешней серел пепел костра под стать этому холодному блеску деревьев.
Мальчики поднялись. Мартонфи тотчас стряхнул с пиджака налипшие листья и траву. Поправил галстук. Потом пошел вместе с остальными собирать хворост. Вскоре они уже грели руки над пламенем. От одежды и башмаков шел пар. Ночью костер был красным, единодержавно владычил во тьме, а теперь побледнел и словно притаился. Который час — ребята не знали. Они не разговаривали, не смотрели друг на друга. Каждый был занят пока только одним: хотел понять, где он, что с ним и как бы согреться. Казалось, за ночь все они стали меньше.
Потом мысли пришли в движение, мальчики заметили вдруг, что страшно голодны. А потом еще — что пропал Петер Чики.
— Исчез, — взволнованно сказал Тибор.
— Я и рюкзака не вижу, — заметил Мартонфи.
— Удрал! — воскликнул Лайош.
Все растерялись, а когда заметили: Мартон не встает, глаза у него закрыты, — замешательство стало полным.
Мартон что-то говорил, невнятно бормотал, замолкал, снова заговаривал, открывал глаза, но смотрел не на ребят — и опять опускал ресницы.