Каждый урок начинался с ее вопроса: «Где мое письмо?» Благодаря этой игре, уроки стали продолжаться все дольше, до трех-пяти часов. Поскольку они начинались после прихода Зары с работы, он часто оставался без ужина. Она подметила это и однажды сказала: «Если ты не будешь есть, ты умрешь. Тогда мне придется идти по улице и рыдать по моему дорогому учителю!»
«Мы шли по тихому переулку в сторону знаменитой Тверской, переименованной в улицу Горького в честь знаменитого писателя. На русском языке “горький” означает bitter. Мы в шутку называли улицу “Горькой”, потому что именно там расставались, когда я провожал ее домой».
«Мы шли рука об руку, и я медленно, осторожно подобранными словами рассказывал ей о том, как прошел через континенты и океаны, через годы и языковой барьер, чтобы найти свою Темную богиню». Этим именем из колоды предназначенных для гадания карт Таро Зара называл Эмму в своих письмах.
Юджин Лайонс вспоминал полвека спустя: «Было чистой радостью видеть Зару и его “Темную богиню” вместе; он такой торжественный и беззащитный, Эмма – веселая и полная дьявола».
Наконец наступил вечер, когда он «решил раскрыть ей свои планы».
– Ты поедешь со мной в мою страну?
– Я буду с тобой!
Можно было бы решить, что это несерьезный разговор, во всяком случае, Цесарская в разговоре с Гелбом ни в чем таком не признавалась. Но из воспоминаний Виткина следует совсем другое. Он звонил Эмме каждый день, во время встреч они обсуждали планы женитьбы и отъезда.
К слову, ровно в то же время (1932–1933 годы) в Москве судачили о романе Любови Орловой, тогда хористки Музыкального театра им. В. И. Немировича-Данченко, с неким работавшим в СССР австрийцем по имени Франц. Говорили, он каждый вечер после спектакля увозил актрису на черном «мерседесе» в ресторан и покупал в Торгсине шикарные наряды, покуда ее товарки перекрашивали шкурки драных кошек в мексиканских тушканов. Такие романы обычно ничем не кончались.
«Мой опыт в России был по сути борьбой против советской бюрократии»
Заявишься:
«Не могут ли аудиенцию дать?
Хожу со времени она». —
«Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —
объединение Тео и Гукона».
Маяковский написал «Прозаседавшиеся», высоко оцененные Лениным, за 10 лет до появления Виткина в Москве. Сразу после революции началось обюрокрачивание большевиков. Да иначе, вероятно, и быть не могло, ведь основным критерием подбора кадров стала преданность партии и готовность выполнить ее любой приказ. «Каждый второй в России – директор чего-нибудь, – с удивлением отмечала Памела Трэверс. – Новое государство, которое героически сражалось в те десять дней, переродилось в новую, более сильную форму буржуазной бюрократии». Еще в 1921 году Ленин назвал трех главных врагов – комчванство, безграмотность и взятку. В масштабе взяточничества тоже ничего удивительного – за любой смутой следует передел собственности.