— …Что у его отца тоже рыльце в пуху, — закончил за нее я.
Ее слегка передернуло, но она не стала мне возражать и продолжала:
— Они с мистером Элихью поссорились. Мистер Элихью сказал сыну, чтобы тот угомонился, но мистер Дональд отца не послушался. Знай мистер Дональд, чем он рискует, он бы, возможно, одумался. Но, по-моему, он бы все равно не догадался, что в городских злоупотреблениях замешан его собственный отец. А сам мистер Элихью не стал бы ему говорить, ведь признаваться в таком родному сыну очень нелегко. Тогда старик пригрозил, что отберет у мистера Дональда газеты. Не знаю, пугал он его или действительно решил проучить. Но затем Уилсон-старший заболел опять и все пошло своим чередом.
— Дональд Уилсон посвящал вас в свои дела?
— Нет. — Она перешла на шепот.
— Откуда же вы все это знаете?
— Я пытаюсь… пытаюсь помочь вам найти убийцу, — обиделась она. — И вы не имеете никакого права…
— Если действительно хотите помочь, скажите лучше, откуда вы все это знаете, — настаивал я.
Она сидела уставившись в стол и прикусив нижнюю губу. Я ждал. Наконец она сказала:
— Мой отец — секретарь мистера Уилсона.
— Благодарю.
— Только не подумайте, что мы…
— Мне это безразлично, — заверил ее я. — Скажите, что вчера вечером делал мистер Уилсон на Харрикен-стрит, когда назначил мне встречу у себя дома?
Она ответила, что не знает. Я справился, слышала ли она, как он попросил меня по телефону приехать к нему домой в десять вечера. Она сказала, что слышала.
— А чем он занимался после этого? Пожалуйста, попытайтесь вспомнить все, что говорилось и делалось с момента нашего телефонного разговора и до конца рабочего дня.
Она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и потерла лоб.
— Вы позвонили около двух часов дня. После этого мистер Дональд продиктовал мне несколько писем — на бумажную фабрику, сенатору Киферу и… Да, чуть не забыла! Около трех часов он уходил минут на двадцать. А перед уходом выписал чек.
— На чье имя?
— Не знаю, но я видела, как он его выписывал.
— Где его чековая книжка? Он носил ее с собой?
— Она здесь. — Секретарша встала, обошла стол и дернула за ручку ящика. — Заперто.
Я подошел, разогнул лежавшую на столе скрепку и с ее помощью, а также с помощью перочинного ножа открыл ящик.
Девушка вынула оттуда тоненькую чековую книжку Первого национального банка. На последнем использованном чеке было вписано пять тысяч долларов. И только. Никаких фамилий. Никаких пояснений.
— Итак, он вышел с этим чеком, — сказал я, — и отсутствовал двадцать минут, да? За это время он успел бы дойти до банка и вернуться?