— Конечно, до банка от силы минут пять ходьбы.
— А до того, как он выписал чек, ничего не произошло? Подумайте. Никто не приходил? Не звонил?
— Одну минуту. — Она опять закрыла глаза. — Сначала он диктовал письма, потом… Господи, какая же я дура! Ну конечно, ему звонили! «Да, — сказал он, — я могу быть в десять, но я буду очень спешить». Больше он ничего не говорил, только несколько раз повторил «да, да».
— А кто звонил — мужчина или женщина?
— Не знаю.
— Подумайте, ведь можно было догадаться по его голосу.
— Тогда женщина, — сказала она после паузы.
— Кто раньше ушел, вы или он?
— Я. Он… Я уже говорила, мой отец — секретарь мистера Элихью. Так вот, у него с мистером Дональдом в тот вечер, сразу после работы, была назначена деловая встреча. Нужно было решить какие-то финансовые вопросы. Отец заехал за ним в шестом часу. По-моему, они собирались вместе пообедать.
Больше из Льюис при всем желании мне ничего вытянуть не удалось. Каким образом Дональд Уилсон оказался накануне вечером в доме номер 1100 по Харрикен-стрит, ей было решительно не известно. О миссис Уилсон она также понятия не имела.
Мы обыскали письменный стол убитого, но ничего любопытного не обнаружили. Я обратился было за помощью к телефонисткам, но безуспешно. Битый час проговорил с курьерами, редакторами и другими сотрудниками газеты — тоже без толку. Маленькая секретарша не ошиблась: покойник и впрямь умел держать язык за зубами.
В Первом национальном банке я разыскал младшего кассира Олбери, симпатичного блондина лет двадцати пяти.
— Чек Уилсона принял я, — сказал он, узнав, в чем дело. — Выписан он был на имя Дины Брэнд. Пять тысяч долларов.
— А вы ее знаете?
— Дину Брэнд? Конечно, знаю.
— А мне про нее не расскажете?
— Только не сейчас, у меня свидание, я и так на восемь минут опаздываю…
— Давайте сегодня вечером вместе пообедаем, заодно и поговорим.
— С удовольствием.
— В семь часов у отеля «Грейт Вестерн»?
— Договорились.
— Сейчас я вас отпущу, только один вопрос: у нее в этом банке есть счет?
— Да, и сегодня утром она депонировала этот чек. Полиция в курсе.
— Вот как? А где она живет?
— Харрикен-стрит, 1100.
— Так, так, — проговорил я, а затем, спохватившись, добавил: — До вечера, — и ушел.
Из банка я направился в муниципалитет, к шефу городской полиции.
Шеф полиции Нунен был приземистым толстяком, с живыми зеленоватыми глазками на круглом, добродушном лице. Узнав, что привело меня в Берсвилл, он, похоже, обрадовался, стал жать мне руку, предложил сигару, пододвинул стул.
— А теперь, — сказал он, когда мы оба сели, — рассказывайте, кто его укокошил.