— Ничего не поделаешь, такова жизнь, — утешил я его.
— Это точно, — отозвался он, снова запустил спичку в рот, пожевал ее и добавил: — Вот я и решил к тебе зайти. Я ведь когда-то и сам был сыщиком…
— Почему Нунен тебя выгнал?
— Меня?! С чего ты взял? Я сам ушел. Обстоятельства… Понимаешь, жена в аварии погибла, я страховку получил — вот и ушел.
— А я слышал, он тебя выставил, когда его брат застрелился.
— Плохо, значит, слышал. Это потом было. Да ты можешь у него сам спросить, если мне не веришь.
— Какая мне разница? Рассказывай лучше, зачем пришел.
— Я проигрался, сижу в дерьме. Ты ведь сыч из «Континенталя», и я догадываюсь, чем ты здесь занимаешься. Я могу тебе пригодиться, сам был сыщиком, все входы и выходы в Берсвилле знаю.
— Значит, шестеркой хочешь стать?
Он посмотрел мне прямо в глаза и спокойно сказал:
— Не понимаю, почему обязательно надо человека обидеть? Неужели другого слова подобрать нельзя?
— У меня есть к тебе дело, Максвейн. — Я протянул ему бумагу, подписанную Мертл Дженисон. — Что ты об этом скажешь?
Он стал внимательно читать, его губы шевелились, спичка прыгала во рту. Прочитав, он встал, положил бумагу рядом со мной на кровать и насупился.
— Сперва я должен кое-что уточнить, — с серьезным видом сказал он. — Я скоро вернусь и тогда все тебе расскажу.
— Не валяй дурака, — засмеялся я. — Неужели ты думаешь, что я тебя отсюда выпущу?
— Ничего я не думаю, — с таким же серьезным видом сказал он, качая головой. — Это ты думаешь, что сможешь меня остановить.
— Не думаю, а уверен, — сказал я, а про себя прикинул: он же здоровый малый, моложе меня лет на шесть и фунтов на двадцать легче.
Он стоял передо мной и с серьезным видом смотрел на меня. А я сидел на кровати и смотрел на него — с каким видом, трудно сказать. Продолжалась эта немая сцена, наверное, минуты три.
Не знаю, о чем в это время думал Максвейн, а я мысленно измерил расстояние между нами и рассчитал, что, если он на меня бросится, я откинусь назад, перевернусь на бок и ударю его ногами в лицо. Он стоит слишком близко, рассуждал я, и достать пистолет не успеет. Но тут мои размышления были прерваны.
— Это паршивое кольцо ни черта не стоит. Еле-еле две сотни за него получил.
— Сядь и расскажи всю историю.
Он опять покачал головой и сказал:
— Сначала объясни, зачем она тебе.
— Чтобы Сиплого посадить.
— Сиплый меня не волнует. Что будет со мной?
— Тебе придется пройтись со мной в полицию.
— Не пойду.
— Почему? Ты ведь свидетель.
— Спасибо! Чтобы Нунен пришил мне взяточничество или, чего доброго, соучастие в убийстве. А может, и то и другое. За ним ведь не заржавеет!