— Стой! — завопил я, пустившись в погоню. — Стой, а то стрелять буду!
Максвейн пробежал еще несколько шагов, остановился и повернулся ко мне.
— А, это ты, — расстроился он, как будто имело значение, кто отведет его назад в тюрьму.
— Он самый, — подтвердил я. — Что это вы все на свободе разгуливаете?
— Сам ничего не понимаю. Кто-то подложил под пол камеры взрывчатку, и я провалился в дыру вместе со всеми. Несколько человек взяли легавых на себя, а остальные, и я с ними, пустились наутек. Потом мы разбежались в разные стороны, и я решил податься в горы. А сам я тут ни при чем. Когда рвануло, все побежали, а я что, хуже?
— Сегодня вечером взяли Сиплого, — сообщил я ему.
— Черт! Ну, тогда все понятно. Нунен мог бы догадаться, что в нашем городе этого клиента ему под замком не удержать.
Мы по-прежнему топтались в переулке, на том самом месте, где остановился Максвейн.
— А знаешь, за что его взяли? — спросил я.
— Как не знать. За то, что он Тима убил.
— Сказать, кто убил Тима?
— Как «кто»? Он и убил.
— Не он, а ты.
— Я?! Ты что, спятил?
— Учти, у меня в левой руке пистолет, — предупредил я.
— Постой, Тим же сам сказал этой шлюхе, что его Сиплый прикончил. Что с тобой, друг?
— Он не сказал «Сиплый». Максом называют Тейлера только женщины, а мужчины — никогда. Тим сказал «Макс…» и умер, не договорив до конца «Максвейн». Не забудь, пожалуйста, про пистолет.
— Зачем же мне было его убивать, подумай сам? Другое дело Сиплый, ведь Тим приударил за его…
— Сам не знаю пока зачем, — признался я, — Но смотри: с женой ты разошелся, а Тим был ходок, верно? Может, в этом дело. Надо еще будет все это как следует обмозговать. Тебя же я заподозрил потому, что ты ни разу не пытался выпросить у Мертл еще денег.
— Выбрось ты эту историю из головы! — взмолился Максвейн. — Сам знаешь, что все это чушь. Зачем же я тогда, спрашивается, разгуливал у всех на виду? Придумал бы себе алиби, как Сиплый, — и все дела.
— А затем, что тогда ты сам еще был полицейским. В том, что ты ходил вечером по парку, не было ничего подозрительного, согласись.
— Перестань, сам же видишь, что у тебя концы с концами не сходятся. Ерунда все это. Брось.
— Пусть даже ерунда, — сказал я, — но Нунену, когда мы вернемся, я об этом обязательно расскажу. Представляю, в каком он бешенстве оттого, что упустил Сиплого. Моя догадка его немного отвлечет.
Максвейн плюхнулся на колени прямо в грязь и закричал:
— Нет! Только не это! Ведь он убьет меня собственными руками!
— Встань и прекрати вопить! — зарычал я. — Рассказывай лучше, как было дело.
— Убьет собственными руками… — продолжал скулить он.