— Здорово же они на него окрысились, раз тебе на слово поверили.
— Не скажи) — обиделся Райт. — Дело ведь было верное. — Тут он опять запричитал: — Не губи, шеф) Не выдавай меня! Если будешь держать язык за зубами, пока я это дельце обделаю и в поезд сяду, — отвалю тебе полсотни сейчас и половину той суммы, которую заплатит Макгроу. По рукам?
— Кроме тебя, никто не знает, где Сиплый?
— Только один Дэн, а он не проговорится. Они теперь оба молчать будут.
— Где они?
— На складе у старого Редмена, на Портер-стрит. Там у Сиплого наверху была комнатка окном во двор, с кроватью, плитой и запасом еды. Отпусти, шеф! Полсотни даю сейчас, остальные — потом.
— Деньги мне не нужны, — сказал я, отпуская его руку. — Можешь идти. Пара часов у тебя есть. Этого хватит.
— Спасибо, шеф. Спасибо, спасибо, — повторил он и убежал.
Я надел шляпу и плащ, вышел из гостиницы и отправился на поиски Грин-стрит. Дом под номером 310 оказался неказистой, видавшей виды деревянной постройкой. Контора Чарлза Проктора Дона находилась на втором этаже. Лифта не было, и пришлось подыматься по ходившей ходуном, скрипучей деревянной лестнице.
Под контору адвокат занимал две комнаты, обе грязные, душные и плохо освещенные. Я остался ждать в первой комнате, а клерк — другого такого в этой дыре и быть не могло — отправился обо мне доложить. Через минуту дверь в кабинет приоткрылась и клерк поманил меня внутрь.
Чарлз Проктор Дон был маленьким, упитанным человечком, лет пятидесяти пяти, с очень светлыми, пытливыми глазами навыкате, коротким мясистым носом и большим хищным ртом, который не могли скрыть ни седые косматые усы, ни седая бородка клинышком. На нем был тесный, неопрятного вида, хотя и не грязный костюм. Он не поднялся мне навстречу и во время нашей беседы держал правую руку в приоткрытом ящике письменного стола.
— Приветствую вас, уважаемый сэр, — сказал он, когда я вошел. — Я, признаться, очень рад, что вы оказались разумным человеком и вняли моему совету. — Голос у него был и в самом деле хорошо поставлен.
Я промолчал. Адвокат одобрительно тряхнул головой, словно, промолчав, я лишний раз продемонстрировал свое благоразумие, и продолжал:
— Должен вам со всей откровенностью сказать, что вы и впредь поведете себя разумно, если будете прислушиваться к моим советам. Я говорю это, уважаемый сэр, без ложной скромности, вполне — с искренним смирением и глубоким пониманием — отдавая себе отчет как в возложенных на себя обязательствах, так и в дарованных мне привилегиях, ибо считаю себя — и, поверьте, не без оснований — признанным и авторитетным главой законодательства нашего процветающего штата.