Анг Темба непроизвольно вздрогнул и, сунув руку за пазуху, коснулся охранительного амулета. Когти медведя и тигра помогут отвести зло. Нужно лишь незаметно выбросить черно-белую бусинку от дурного глаза.
Он отдал серебро и, подозвав кули, поспешил покинуть нехорошее место. Но что-то остановило его, заставило оглянуться. Старый лепча, бормоча под нос, пускал по ветру белые петушиные перья. Глаза безумца оказались тусклыми и зеленоватыми, как незрелые ягоды можжевельника. Таких бусин не было в охранительных четках шерпа.
Встретив потерянный взгляд жертвы, прорицатель издевательски засмеялся.
— Торопись, пошевеливайся! — Он принялся подскакивать на месте, судорожно сжав кулачки.
Анг Темба с усилием отвернулся и, словно преодолевая встречный ветер, побрел прочь. Перед внутренним оком маячила черная петля с острыми разметанными в обе стороны косицами, точно такая, как на тибетской гадательной доске.
У коновязи, где австралиец Макдональд помогал синьоре Валенти выбрать запасного мула, бедный шерп завертелся волчком и прямиком через заросли тамариска кинулся к воротам. Так хорошо начавшийся день закончился на редкость плохо. Последняя встреча пророчила беду.
В гомпе на монастырской горе он отдал буддам все оставшееся серебро и попросил верховного ламу поскорее отвести порчу.
Сандаловый старичок коснулся сухими прохладными пальцами склоненной, коротко остриженной головы проводника и пробормотал очистительные мантры. От его прикосновения на душе сразу стало легко и покойно.
— Пришлый дами наколдовал мне смерть, — пожаловался Анг Темба, храня надежду на пересмотр приговора.
— Смерти нет, — успокоил его лама. — Есть только прошлое, будущее и сорок девять дней бардо[20] между ними. Не бойся, иди…
— Может, мне расторгнуть контракт с саибом из страны Америка? — спросил шерп, благодарно ткнувшись лбом в расшитые бисером монашеские сапоги.
— Я отвечу тебе в должное время, — несколько помедлив, пообещал Нгагван Римпоче.
Отпуская повеселевшего проводника, верховный лама подумал о том, что бегуну с вестью от трипона пора бы и воротиться.
Пока не кончились припасы и не исчезла надежда добыть лошадей или яков, Аббас решил остаться в горах. Он боялся идти с оружием и драгоценным грузом в неведомое селение к неверным, стерегущим «Долину гурий», где, как он слыхал, можно получить райское удовольствие, не прибегая к наркотику.
Разделав штыком оставленную гяуром кобылу, он наготовил, слегка подкоптив на костре, вяленое мясо. Оно вышло, правда, немного жестковатым, но пахло вкусно, не в пример буйволиному. В сухом и чистом воздухе высокогорья ему не грозила порча.