Познакомились же они вот как: Кароль лежал в ортопедическом отделении со сломанной ногой и желтухой. Нога срасталась, а желтуха была какой-то не такой, и никто не знал, как ее лечить. Но в тот вечер дело было вовсе не в Кароле, а в его соседе, у которого рука вылетела из плечевого сустава, когда он пытался потянуть к себе через голову коробку с виноградом. Вообще же этот сосед переломал себе ребра, упав с грузовика где-то в Синае, потому и прохлаждался в ортопедии. С поломанным ребром лежат дома, но у этого сверхсрочника армейских грузовиков дома как такового не было. Кроме того, шла война. И его оставили в больнице. И вот: сосед орет, в отделении только стажер, который не знает, что с ним делать, дежурный ортопед оперирует, а старший дежурный ортопед куда-то смылся и не оставил телефона. Одним словом, бардак!
— Зови кого угодно! — велел стажеру Кароль. — Не то я позвоню директору этого чертова заведения! Со мной лучше не шутить!
А его к тому времени представили к высшей награде за храбрость и должны были дать ему звание подполковника. Угроза такого человека не шутка. Стажер кинулся куда-то звонить. Звонил туда, звонил сюда — отовсюду его посылали нехорошими словами. Больница была переполнена, врачей не хватало, война никак не кончалась, дежурить за себя и за мобилизованных коллег всем надоело и тащиться в чужое отделение вправлять вывихнутую руку ни одному дежурному доктору не хотелось. И вдруг морда стажера залоснилась, он стал важный и хмурый.
— Сейчас придет Мара, — сказал он, положив телефонную трубку. — Она умеет все. Ее взяли врачом на плот того норвежца, который пересек Атлантику. И она прыгает «банджи».
Кароль, тогда еще только майор, не знал, что это такое — прыгать «банджи». Стажер ему объяснил, и Кароль решил обязательно попробовать, если, конечно, выживет. Стажер покачал головой. По его мнению, у этого пациента было мало шансов выжить. А если он и переживет свою атипичную желтуху, то все равно останется инвалидом и «банджи» прыгать не сможет.
— Буду прыгать! — хмуро заверил стажера орденоносный майор и отвернулся к стене.
Но тут железная кровать под ним заплясала, и тяжелые жалюзи, намертво закрепленные над оконной рамой, грохнулись на пол. Тут же вбежала санитарка и запричитала. Унесла жалюзи и смела осыпавшуюся штукатурку в фартук. Потом влетела ленивая медсестра Ирис, оглядела помещение, схватила одной рукой утку, полную мочи, а другой рукой — тяжелый поднос с тарелками, не убранными еще с обеда. Вышла, танцуя, словно это для нее — ежедневная гимнастика. А попроси ее в обычный день вынести утку или поднос — «Не могу, спина болит!»