– Аудитор… – выпалила Сьюзен. – Ты ведь тоже Аудитор. Да? И почему я должна тебе доверять?
– Потому что больше некому.
– Но ты одна из них, – сказала Сьюзен. – Я узнала тебя, несмотря на этот дурацкий наряд.
– Я была одной из них, – ответила леди ле Гион. – Теперь я скорее одна из меня.
На чердаке жили люди. Целая семья. Возможно, подумала Сьюзен, их пребывание здесь было законным, или незаконным, или почти законным, как это часто случалось в Анк-Морпорке, испытывавшем хронический недостаток жилья. Жизнь бурлила на улицах города именно потому, что в помещениях для нее элементарно не хватало места. Целые семьи вырастали посменно, чтобы кровать могла использоваться двадцать четыре часа в сутки. Судя по всему, на чердак переселили свои семьи смотрители и люди, которые знали, как пройти к полотну Каравати «Три крупные розовые женщины и один клочок кисеи».
Их спасительница просто решила вселиться, так сказать, поверх. Семья или по крайней мере одна из ее смен, застыв в безвременье, сидела на скамейках вокруг стола. Леди ле Гион сняла шляпу, повесила ее на мать и распустила волосы. Затем развязала платок, закрывающий нос и рот.
– Здесь мы в относительной безопасности, – сообщила она. – Они в основном ходят по главным улицам. Добрый… день. Меня зовут Мирия ле Гион. Тебя, Сьюзен Сто Гелитская, я знаю. А вот молодого человека – нет, что несколько удивительно. Как я понимаю, вы пришли сюда, чтобы уничтожить часы.
– Остановить их, – поправил Лобсанг.
– Подожди, подожди, – вмешалась Сьюзен. – Ерунда какая-то. Аудиторы ненавидят все, что касается жизни. А ты Аудитор, не так ли?
– Понятия не имею, кто я такая. – Леди ле Гион вздохнула. – Знаю только, что сейчас поступаю так, как Аудитор поступать не должен. Мы… их… нас нужно остановить!
– Конфетами? – вскинула брови Сьюзен.
– Мы впервые узнали, что такое вкус. Это чувство нам враждебно. У нас нет от него защиты.
– Но… конфеты?
– Сухое печенье едва не убило меня, – пояснила ее светлость. – Сьюзен, ты вообще можешь себе представить, что это такое, впервые в жизни почувствовать вкус? Мы создали наши тела идеальными. Абсолютно идеальными. Их вкусовые сосочки были новенькими, неиспорченными. Сама вода действует на нас как вино. А конфеты… Тут даже мозг отказывает. Ничего не остается, кроме вкуса. – Она вздохнула. – Какой прекрасный способ умереть.
– Но на тебя, судя по всему, вкус не действует, – с подозрением заметила Сьюзен.
– Повязка на лице и перчатки, – объяснила леди ле Гион. – Однако и в них я себя едва сдерживаю. О, совсем забыла о приличиях. Присаживайтесь же, прошу вас. Подвиньте ту малышку.