Лобсанг и Сьюзен переглянулись. Леди ле Гион заметила это.
– Я сказала что-то не то?
– Мы не относимся к людям как к мебели, – ответила Сьюзен.
– Но они же об этом никогда не узнают, – удивилась ее светлость.
– Зато мы узнаем, – пояснил Лобсанг. – В этом все дело.
– А, понятно. Мне еще столькому предстоит научиться. Боюсь, в понятии «быть человеком» слишком много нюансов. Значит, ты, молодой человек, сможешь остановить часы?
– Пока не знаю как, – ответил Лобсанг. – Но мне… мне кажется, я должен это знать. Во всяком случае, я попробую.
– А часовщик должен знать? Он здесь.
– Где? – рявкнула Сьюзен.
– Чуть дальше по коридору, – сказала леди ле Гион.
– Ты принесла его сюда?
– Он едва передвигал ноги. Серьезно пострадал в драке.
– Что? – насторожился Лобсанг. – Как он мог вообще передвигать ноги? Мы находимся вне времени!
Сьюзен собралась с духом.
– Он носит свое время с собой. Как и ты. Он твой брат.
И это было ложью. Но он еще не был готов к правде. Он и ко лжи-то не был готов, судя по выражению лица.
– Близнецы, – сказала госпожа Ягг. Она взяла свой бокал, посмотрела на него и поставила на стол. – Родился не один ребенок, а близнецы. Мальчишки. Но…
Она посмотрела на Сьюзен взглядом, похожим на термическое копье.
– Ты думаешь: «Ну вот сидит передо мной какая-то карга, сплетница-повитуха», – сказала она. – Думаешь: «Ну что она может знать?»
Сьюзен из вежливости решила не лгать.
– Часть меня так и подумала, – призналась она.
– Отличный ответ! Часть нас может думать что угодно, – хмыкнула госпожа Ягг. – Часть меня, например, думает: «Почему эта надменная соплячка разговаривает со мной как с пятилетней девчонкой?» Но большая часть меня думает: «У нее и без меня куча проблем, и повидала она многое из того, что человеку видеть вообще не положено». Напоминаю, часть меня, а значит, и я. Видеть то, что человеку видеть не положено… именно это и делает нас людьми. В общем, девонька… если у тебя есть мозги, то часть тебя думает: «Передо мной сидит ведьма, видевшая моего деда много раз, когда сидела у ложа больного и когда оно вдруг превращалось в смертное ложе. В общем, если она готова плюнуть ему в глаза, когда настанет ее время, то я позволю ей сейчас высказаться». Ясненько? И пусть все наши части остаются при нас, – она вдруг подмигнула Сьюзен, – как однажды сказал его святейшество артистке.
– Совершенно с тобой согласна, – кивнула Сьюзен. – Абсолютно.
– Вот и ладушки, – ответила госпожа Ягг. – Значится… близнецы… Это были первые ее роды, и она не привыкла к человеческому облику, ну, то бишь нельзя ожидать нормального поведения, если ты сама не совсем нормальная… Да и «близнецы» – это немного неправильное слово…