— Да нет. Они все время что-то тестируют. Может, подберут мне новую схему.
— Третью? — я скептически вздергиваю брови и чуть поворачиваюсь, когда в комнату входит зять. — Знаешь, малышка, я, конечно, не врач, но не думаю, что их можно менять так часто.
— Там Борис Степанович пришел.
— Папа? А, да. Я ему хотела показать пару новых песен.
Радость, что в Котьке не угасла жажда творчества, перекрывает даже раздражение от того, что меня опять никто не посчитал нужным поставить в известность о приходе Бориса. Тот является в мой дом, когда ему заблагорассудится. То он Котьку из больницы привозит, то отвозит, то у них какие-то дела с Миром, то он просто заехал на ужин. А что? «Посидим по-семейному» — так и говорит. Я благодарна ему за помощь, без Бориса нам совсем бы туго пришлось, но… Его как-то уж слишком много в моей жизни. Такой он человек. Стоит ему появиться, и все начинает вращаться вокруг него. Он заполняет своей кипучей энергией все пространство, затмевает всех, перетягивает на себя внимание. А потом ты просто ловишь себя на том, что пляшешь под его дудку, хотя и близко ничего такого не планировал.
— Сил-то хватит, Коть?
— Я не инвалид! — бурчит та. — Хватит.
— Ну, тогда занимайтесь тут, а я приготовлю обед.
С Победным сталкиваемся в дверях. В руках у него два букета.
— Это тебе.
В руки мне перекочевывает облако ароматной сирени. Утыкаюсь в него носом, хотя и понимаю, что это — подкуп. И мне бы лучше было его послать, но… Но! Мне сто лет никто не дарил сирени.
— А это, Коть, тебе. Знаю, ты любишь розы, но когда еще я тебе тюльпаны подарю?
— Спасибо, папулечка.
Сидя на кровати, Котька поднимает руки и зазывно шевелит пальцами, мол, иди, я тебя обниму. Победный коротко кивает и, недолго думая, всучивает мне еще и тюльпаны:
— На, в вазу поставь, — командует он и шагает к дочке.
То, что я беспрекословно на автомате выполняю его команду, понимаю, лишь когда все готово. Растерянно гляжу на розовые мохнатые тюльпаны в вазе, закрываю лицо ладонями и смеюсь, смеюсь… Нужно было все-таки послать этого неисправимого гада! Но вместо этого я беру другую вазу — красивую, из зеленого венецианского стекла, купленную уже после развода, и ставлю в нее сирень.
— Угодил? — за спиной звучит голос Победного.
— А ты сомневался?
— Нет, — усмехается он, но как-то невесело. — Я с Котькиным врачом разговаривал.
— Да? И что?
— Он говорит, что нужно еще раз ее проверить.
— Да, Королев ей тоже звонил. Тебя это беспокоит?
Победный ведет ладонью по густым черным волосам. Косится на дверь, опасаясь, что нас кто-то услышит, подходит ко мне и, склонившись к уху, шепчет: