— Не знаю. Они с Катей немного повздорили… Такое бывает. Невежливо было высовывать свой нос.
— Я думал, они друг друга поубивают! — огрызается Мир.
— Ну что ты, сынок? Они цивилизованные люди. Это не их методы. Орать, ругаться — да. Но не более. Мы тоже с папой иногда ссорились, когда были молодыми, — прислоняю ухо к двери, — Кажется, всё стихло. Вот видишь! Оставайся пока здесь, хорошо?
— Вот ещё… — недовольно бурчит Мир, но я уверена, что он меня послушает. Выхожу из детской и встречаюсь с Котькиным горящий фанатичным огнём взглядом:
— Он ушёл, мам. Он ушёл! Пожалуйста, пожалуйста, мамочка, останови его… Я прошу тебя!
Останови его. Легко сказать. Трудно сделать… Почти невыносимо. Он, может, и остановится, да. Но что потребует взамен? Я знаю. В том-то и дело, что как раз это мне известно. И поэтому я не спешу бежать за зятем. Несмотря на затаившуюся в глазах Котьки мольбу и повторяющееся: «Пожалуйста, мама!».
— Ну, зачем? Ведь не ладится у вас ничего, Кать…
— Ты ничего не знаешь! Просто останови его. Я что так много прошу?!
Знала бы, о чём ты просишь, Котька. Знала бы ты только, о чём меня просишь. И какая у этой просьбы цена.
Сую ноги в пляжные тапки и как на плаху иду к лифту. Умом я понимаю, что мне не мешало бы поторопиться. Но сердце этого категорически не принимает. И, наверное, поэтому я иду очень-очень медленно, без всякого шанса ускориться. Лифт тоже едет целую вечность, прежде чем створки расходятся. В огромные окна шикарной парадной прокрадывается угасающий свет. По полу колышутся тени, будто из преисподней кто-то тянет руки ко мне, чтобы утащить в темноту.
На улице шумно. Носятся дети. Подростки на скейтах, байках и роликах. Малыши на велосипедах. Мамочки с колясками, сбившись в стайки, наблюдают за разыгравшейся детворой. Мне не сюда, не в парк, опоясывающий новенькую набережную, а на стоянку, что этажом ниже. Конечно, если Олег ещё не уехал. Спускаюсь вниз. Здесь значительно холоднее. Тело охватывает нервная дрожь. Машину зятя я нахожу сразу. Она припаркована как раз напротив прохода. Фары включены и слепят. Я шагаю вперёд, как какая-нибудь горе-модель по подиуму. Прежде, чем открыть пассажирскую дверь, делаю глубокий-глубокий вдох. Лёгкие жжёт, выедает…
Сажусь. Олег даже не поворачивается. Я не знаю, что ему сказать. Повторить, как Котька: «Не уходи?». Как глупо…
— Вы что-то хотели, Александра Ивановна?
Ах вот как? Мы снова на «вы»?
— Ты знаешь, чего я хочу.
— Не-а. Просветите?
Сжимаю зубы. И снова вспоминаю о пользе дыхательных упражнений. Вдыхаю носом, выдыхаю ртом.