— Нет. Вопросов у меня как раз не осталось. Если только один.
— Как я могла?
— Нет. Как ты со всем этим справляешься?
Неожиданно. Как удар под дых.
— И всё? А где же осуждение?
Я гляжу на водную гладь, по которой клином плывут дикие утки. Солнце, отражаясь в воде, слепит яркими бликами. И, наверно, именно от этого у меня на глазах опять выступают предательские, никому сейчас не нужные слёзы.
— Кто я такая, чтобы кого-то осуждать? Да и за что? Уж не думаешь ли ты, что у других людей в шкафах нет своих скелетов?
— Другим хватает ума их надёжно прятать, — смеюсь я, но смех выходит влажным от подступающих к горлу слёз.
— Я — мать. И то, что Олег неровно к тебе дышит, поняла сразу. — Марина хлопает себя по карманам, достаёт пачку сигарет и зажигалку.
— Можно мне?
— Да, конечно.
Подкуриваем, друг на друга не глядя. Интересно, а кроме неё кто-нибудь замечал, что Олег ко мне неравнодушен?
— Я не знаю, что сказать, Марин. Только то, что мы выживаем, как можем. Никаких планов у меня на него и близко нет. Да и он… Он любит Котьку. А то, что между нами… это просто попытка убежать от реальности. Забыть ненадолго, перераспределить силы. Стравить боль и отчаяние, что нас преследуют по пятам, — я горько смеюсь. — Как же пафосно это звучит, правда? А ведь как просто взять и списать всё происходящее на банальную похоть.
Марина задумчиво курит. Морщинки, которые не заметны в обычной жизни, разбегаются лучиками вокруг губ, когда она делает очередную затяжку.
— Нет, Саша. Жизнь гораздо сложнее. В ней больше полутонов, чем чёрно-белого. Полутонов и компромиссов. Иногда самых странных и, на первый взгляд, диких… Вот как у вас с моим мальчиком… Осуждаю ли я? Нет. Не зря же говорят, что чужая семья — потёмки. Я думаю, если копнуть глубже, во многих семьях случаются гораздо более пикантные истории.
— Даже не знаю, что может быть пикантнее интимной связи зятя с тёщей.
Марина отводит от лица волосы и снова затягивается.
— Связь невестки со свёкром? Как тебе такое?
Я настороженно застываю. Тушу сигарету о железную перекладину, выбрасываю в урну и снова двумя руками вцепляюсь в перила.
— Ты сейчас о себе?
— А о ком же? — усмехается Марина.
— Я думала, ты без ума от мужа.
— Именно поэтому я и согласилась с происходящим…
— Ничего не понимаю. Сергей сам тебя подложил под отца?
— Отчима. Его растил отчим.
— Но зачем? — моему удивлению нет конца.
— Знаешь, в девяностые тот был весьма влиятельным человеком. Сергея он никогда особенно не любил, но за неимением собственных детей все-таки позволил ему войти в бизнес. Сергей начинал с нуля. Он старался, пахал за десятерых в надежде, что отчим это оценит. Но тот совершенно не спешил признавать его заслуг. И уж тем более — отписывать ему свою фирму. Мне же… Нужно было его переубедить. Он так и сказал, что мне одной это по силам, надо только быть к нему чуть более ласковой.