- Илюшенька! Ну, что же ты этот шкаф пер?! Да как же ты один-то?
- Так тетя Циля попросила, мам.
- Ну, ведь не бережешь ты себя! После института в больнице батрачишь, после больницы – таскаешь шкафы… Ты зачем это придумал – шкафы таскать?! Надорвешься ведь! Тяжело…
Мама всегда преувеличивала. И вовсе он не надрывался. Он, можно сказать, опыт перенимал! Да и разве это тяжело - стокилограммовую бабушку с каталки - на операционный стол и назад? Вон, пацаны в спортзале и не такой вес поднимают. И вообще… А кто бы их поднимал, если бы не он? Как будто желающих много в онкологии санитаром на добровольных началах старушек поднимать… А он опыт перенимал. Да. Из-за плеча оперирующего хирурга следил за ходом операции, учился. В промежутках между утками и стокилограммовыми бабушками.
И вовсе он не надрывался. Нет.
- Что-то вы уж больно задумчив сегодня, Илья Савельич.
- Извини. Просто столько воспоминаний с этим городом связано.
- А если ты его так любил, то почему уехал?
- Вслед за родителями. Да и Алла хотела. Алла – это моя бывшая жена.
- Жалеешь?
- О браке? Или переезде? – улыбнулся Левин, но эта улыбка очень отличалась от всех его прежних улыбок.
- Если это намек на то, что я сую нос не в свое дело…
- Да нет! Что ты… - замахал руками Илья и, посерьёзнев, добавил: - Ни о чем я не жалею. Скажем так, тут было без вариантов. И в первом случае, и во втором. Каждый еврейский мальчик должен хоть раз жениться на той, кого выбрала мама.
Надя улыбнулась. Да уж… Хотя, может, это и правильно.
- А что сказали твои родители, когда ты решил вернуться?
- Ну, в восторг они, конечно, не пришли, но порадовались, что будет кому приглянуть за бабкой.
Так, болтая обо всех тех вещах, о которых болтают парочки на первом свидании, Илья с Надей поужинали. Эльф сначала послушно сидел в своем стульчике и с явным удовольствием трескал все, что ему позволяли взрослые, но через время потребовал себя освободить – громко стуча пухлыми ладошками по установленному столику.
- Он уже устал. Давай сворачиваться.
Илья кивнул, несмотря на то, что уходить не хотелось. А хотелось, сидя напротив Нади, смотреть на нее и смотреть… периодически отвлекаясь на проказника-Эльфа. Лучшего сына он и желать не мог. И лучшей женщины тоже. Чудеса… Как есть, чудеса!
Когда они неровным строем вышли на улицу, оказалось, что метель совсем разошлась! Мело так, что в десяти метрах ничего видно не было. Вьюга свистела и злилась. Бросала в лицо острые жалящие осы-снежинки. Эльф, недолго думая, заревел.
- Не видать нам елки! – прокричала Надя.
- Ну, это мы еще посмотрим! Пойдем!