— Ты ей ничем не поможешь, Богдан. Пока она сама не захочет вырваться из этого круга.
— Я знаю. Но, похоже, у нее нет такой цели. — Нахмурился Богдан, съезжая к краю матраса. — Она вчера опять ко мне приходила…
— Пьяная?
— В лоскуты… И снова побитая.
Богдан поднял лицо к звездам, опасаясь, что просто не выдержит и разревется от собственного бессилия. От боли, что вспарывала ему кишки. В темноте Рита перехватила его ладонь, поднесла к лицу и поцеловала сбитые в кровь костяшки.
— Так вот с кем ты подрался. С Витькой? А я все гадаю.
— Могла бы спросить.
— Зачем? Если бы ты захотел — сам рассказал бы. А если нет… Зачем травить душу?
— Не знаю, почему она его не бросит, — закипал Богдан, — он же издевается над ней… Я просто не понимаю! Знала бы ты, как меня это все достало!
— Я знаю.
— Нет. Не думаю… Меня словно затягивает это болото, понимаешь? Я пытаюсь выбраться из него, рву жилы, но вязкая топь не отпускает. Мне осточертело с этим бороться! Просто осточертело!
— У тебя слишком сложная жизнь.
— Вот именно! Меня достали… достали чужие проблемы! Достало это давящее чувство вины… как будто я им что-то должен.
— А ты и не должен, Богдан. Они сами выбрали эту жизнь.
— Тогда почему я чувствую себя полным дерьмом?!
— Потому, что ты слишком ответственный.
— Знала бы, как меня достала эта ответственность. Вот где она у меня, — Богдан провел ребром ладони по горлу и снова уставился вдаль. — Господи, скорей бы свалить. Забыть этот ад и никогда о нем больше не вспоминать… Пусть как хотят живут, а я умываю руки.
Рита обняла его со спины и ласково погладила по волосам:
— Все будет хорошо. У тебя все получится.
Она всегда в него верила. Вот, что отличало Риту от всех остальных баб, которых даже в той его жизни хватало с избытком. Он обернулся, повалил её на матрас и оттр*хал так, что на время и сам забыл о своих проблемах. Как обычно, потерявшись в ее нежности.
Богдан вынырнул из воды и из своих воспоминаний. Вышел на берег. Марк перекочевал под навес и теперь валялся на шезлонге, воткнув наушники. Рита сидела рядом, пялясь в телефон и время от времени прикладываясь к коктейльной трубочке губами.
Связерский сел напротив и зачарованно на нее уставился. В какой-то момент он устал от своей ответственности. Он больше не мог быть сильным. Богдан хотел пожить для себя! Впервые… Наплевав на долг и прочую хрень, побыть чертовым эгоистом! И вот, когда его свобода была уже так близка, оказалось, что Рита беременна. А он не мог… просто не мог взвалить на себя новую ношу.
Глава 8
— Черт! Черт! Черт! — сокрушалась Рита, глядя в телефон.