Мой сын.
Отступаю на шаг. Закрываю глаза. Мне нужно пару секунд на то, чтобы вернуть себе самообладание.
— Тимур Булатыч…
— Да?
— Здесь все отработали. Пленки есть. Доступ к городским камерам — тоже. Мы можем продолжить работу в офисе?
— Да, конечно. Отчитываетесь лично передо мной.
Моим людям требуется два часа, чтобы собрать полную информацию на Олесю и Дамира Авдаловых, и немного больше — чтобы узнать хоть что-то об их похитителях. Я перебираю эти долбаные бумажки снова и снова, и каждый раз возвращаюсь к маленькой черно-белой фотографии, сделанной на загранпаспорт.
Он похож на меня. Мой сын…
Дверь в кабинет открывается. Высокая фигура отца на миг застывает в дверях и плавно, подобно тени, перетекает в комнату.
— Что тут у нас за кипиш? — интересуется он, усаживаясь в кресло напротив
Растираю виски. Я думал о том, как ему это все объяснить, но так ничего и не придумал.
— Одна женщина попросила меня о защите. Но её похитили прежде, чем наши парни успели приступить к работе.
— Что за женщина?
— Ты ее не знаешь, па. Она… не из наших обычных клиентов.
Если отец и удивлен, а он удивлен, я знаю, то никак этого не показывает. Ведет широкими плечами, ударяет ладонями по столу:
— Окей. Если будет нужна помощь… — договорить не успевает, потому что дверь в мой кабинет снова распахивается, на этот раз перед моим братом.
— Что тут у нас за кипиш? — один-в-один, как отец, интересуется Руслан, жмет ему руку, затем мне, садится в кресло и окидывает меня насмешливым взглядом. — Как сам? Голова не болит?
Пикировки со старшим — для меня особенное удовольствие. Но не сейчас.
— Да ну тебя.
— Я что-то пропустил? — усмехается отец.
— Еще бы! Все веселье. Тиман вчера порядком расслабился.
А ведь и правда. Это было вчера. Но с тех пор произошло столько событий, что кажется, будто тот день и этот отделяет не один год.
— Он меня спаивал. А сам чай фигачил вместо виски.
— Виноват, — белозубо улыбается старший. — Но у Милки режутся клыки, и мне нужно было…
Все держать под контролем. Руслан не договорил. Но я его и без того услышал.
— Капризничает? — это уже отец.
— Моя принцесса? Вот еще. Мужественно все сносит. Только слюни до колен и пальцы во рту постоянно. Мои тоже, кстати сказать. Их она обгладывает с каким-то особенным удовольствием.
Когда Руслан начинает говорить о своей дочке — его не переслушать. Да и, чего греха таить, обычно меня забавляют эти рассказы. Но не теперь. Когда каждое слово брата и каждая блаженная улыбка лишний раз мне напоминают о том, чего был лишен я сам.
— Так что все же случилось? — будто почувствовав что-то неладное, осекается Рус. Повторяю и для него уже озвученную отцу версию. Руслан кивает и подтаскивает к себе папку.